Вечером, после работы, Светлана сидела на кухне, держа в руках кружку с чуть остывшим чаем. Кухня, мягко говоря, была в стиле «ностальгия по прошлому»: на кафеле были трещины, на линолеуме — разводы, а плита, казалось, видела Брежнева и, наверное, лично с ним разговаривала.
— Надо бы кухню поменять, — задумчиво сказала она, глядя на облезлую дверцу шкафа. — Я скоро начну разговаривать с этой мебелью, и она мне ответит.
— Только матом, — хмыкнул Сергей, её муж, ковыряя вилкой котлету. — Тут же всё старше нас двоих.
Светлана глубоко вздохнула. У Сергея шутки получались легко, особенно когда разговор касался ремонта. Он умел так ухмыльнуться, что тема будто сама собой закрывалась.
— Я серьёзно, Серёжа. У меня теперь есть деньги.
— Какие ещё деньги? — тут же оживился он, будто вилка застряла в котлете не зря.
— Наследство от тёти Зины. Две тысячи доларов и ещё немного в гривнях.
— Ого… — Сергей поднял брови. — Ну… можно и ремонт… хотя… это дело непростое.
Светлана нахмурилась.
— Что значит «непростое»?
— Ну… — он почесал затылок. — Мама, знаешь, она… как бы сказать… любит, когда всё с ней согласовывают.
— Серёжа, это наша квартира, или как? — прищурилась Светлана.
— Ну… наша… конечно… мы же здесь живём, — не глядя ей в глаза, протянул он.
Через пару дней в гости зашла Лариса Петровна — та самая свекровь, женщина с глазами инспектора полиции и манерами министра финансов.
— Ой, Светочка, как ты тут живёшь в таком… антиквариате, — протянула она, осматривая кухню. — Нужно, конечно, обновить. А то у вас тут роман «Нищета и бедность».
— Вот и я говорю, — оживилась Светлана. — Я думаю ремонт сделать. Кухню, ванную…
— Отличная идея! — Лариса Петровна улыбнулась так, что у Светланы внутри всё ёкнуло. — Я даже помогу тебе советом.
Светлана почувствовала странное облегчение.
— Отлично! Я всё оплачу сама, из наследства.
— Ну конечно, милая. — Голос свекрови стал мягким, как масло. — Главное, чтобы Серёжа не вмешивался. Он же у нас в ремонте… как в балете.
Ремонт начался в июле. Бригада рабочих-мигрантов поселилась в квартире почти как родные. Лариса Петровна приходила каждый день — «контролировать», как она говорила. На самом деле она вела себя как прораб, который уверен, что за каждый кирпич ему полагается поклон.
— Света, зачем тебе эта дорогая плитка? — спрашивала она, вертя в руках образец. — Вон, у соседки Зины — вообще моющиеся обои, и смотрится красиво.
— Потому что я хочу сделать всё на совесть, — отвечала Светлана, пытаясь не сорваться.
— На совесть, говоришь? — прищуривалась свекровь. — Ну-ну.
Сергей в ремонте почти не участвовал. Он вечерами пропадал в гараже, где, по его словам, «чинит автомобиль». Светлана подозревала, что машина там уже месяц как собрана, а вот компания друзей с пивом — нет.
— Ты мог бы хотя бы плитку помочь разгрузить, — говорила она ему.
— Свет, ну я же работаю! — обижался он. — А тут ты всё равно с мамой всё решаешь.
Светлана заметила, что слово «мама» он произносит с каким-то особым почтением. И что сама Лариса Петровна всё чаще в разговорах говорит «моя квартира», а не «ваша».
Через два месяца кухня сияла. Белоснежные шкафчики, новая техника, плитка, за которую Светлана заплатила как за небольшую машину. Ванна была как из каталога. Даже Сергей, зайдя после работы, присвистнул.
— Ого… Свет, ты будто из съёмок «Дачного ответа» сбежала. Какая красота!
— Спасибо, — улыбнулась Светлана. — Теперь жить станет легче.
В этот момент в коридоре раздался голос Ларисы Петровны:
— Светочка, вы тут надолго вещи не раскладывайте, ладно?
Светлана замерла.
— В смысле?
— Ну… я так решила. Вы с Серёжей пока переедете к твоей маме, а я тут поживу. Мне, как владелице квартиры, нужно насладиться результатом.
Светлана почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног.
— Подождите… как владелице?
— А Серёжа тебе не сказал? — с ласковой улыбкой уточнила свекровь. — Квартира-то моя. Я его сюда просто прописала.
Сергей опустил глаза.
— Свет, ну… я думал, это не так важно…
Светлана смотрела на них двоих и понимала, что ремонт был не подарком судьбы, а аккуратно расставленной ловушкой.
— Ну что, милая, — добавила Лариса Петровна, — зато кухня у меня теперь как в журнале. А ты молодец, у тебя талант к организации. Может, когда-нибудь себе что-то сделаешь…
Светлана молча сняла свой фартук. Впервые в жизни ей хотелось не кричать, а смеяться — горько, до слёз.
Первое, что она поняла в тот вечер — иногда предательство выглядит как комплимент.
Светлана сидела в коридоре районного суда, уткнувшись в папку с документами. На скамейке напротив, в идеально выглаженной блузке и с видом женщины, которая пришла не на судебное заседание, а на бранч в дорогой ресторан, сидела Лариса Петровна. Рядом с ней — Сергей, в новом пиджаке, явно купленном не на его зарплату.
— Светочка, не переживай, — мягко сказала свекровь, вытаскивая из своей сумочки мятную конфету. — Ты же знаешь, суды у нас… они всегда за справедливость. А справедливость, ну… — она сделала театральную паузу, — на моей стороне.
— На вашей стороне только ваша наглость, — холодно ответила Светлана, не поднимая глаз.
— Ой, Свет, — вмешался Сергей, — давай без обид. Всё ведь уже решено, квартира не твоя, и ремонт ты сделала по собственной воле. Никто же тебя не принуждал.
— Да, конечно, — Светлана подняла взгляд. — Я сама придумала, что моя жизнь — это благотворительный фонд имени Ларисы Петровны.
Лариса Петровна усмехнулась.
— Ты, кстати, молодец. Умеешь шутить, даже когда проигрываешь.
Суд длился двадцать минут. Судья, мужчина лет шестидесяти с уставшим лицом, зачитывал документы без особого энтузиазма. Светлана пыталась донести, что вложила в ремонт всё наследство, но адвокат свекрови — ухоженная женщина в ярком костюме — парировала каждое её слово.
— Ваша честь, — говорила она, — моя клиентка не давала своего согласия на финансирование ремонта. Истец действовала добровольно. Это, по сути, подарок.
— Подарок… — повторила Светлана. — А я думала, это вложение в наше будущее.
Судья поднял на неё глаза.
— Вы должны понимать, что закон не обязывает собственника возвращать средства, потраченные третьими лицами на улучшение жилья, если они были потрачены без договора.
Третьи лица. Светлана ощутила, как эти слова ударили по ней сильнее, чем любая фраза свекрови.
На выходе из суда Лариса Петровна шла легко, почти пританцовывая.
— Ну что, Светочка, теперь у тебя будет время подумать, прежде чем так разбрасываться деньгами.
— Спасибо за урок, Лариса Петровна. Вы просто мать года. И свекровь века.
— Ой, не льсти. Я просто умею считать.
Сергей молча крутил в руках ключи от машины.
— Свет, я… ну… извини, что не сказал тебе про квартиру. Просто… мама просила молчать.
— Конечно. У вас же семейная тайна. Как держать жену за дуру.
Вечером Светлана вернулась к маме. Маленькая двухкомнатная квартира, запах варёного картофеля, телевизор на кухне. Мама встретила её с объятиями и с тем самым взглядом, в котором сочувствие и желание убить обидчиков борются на равных.
— Ну и что они там решили, эти умники? — спросила она, наливая чай.
— Что я… просто подарила им ремонт.
— Вот ведь гады… — мама сжала кулак. — Светуль, давай я пойду и скажу этой твоей Ларисе Петровне, что я о ней думаю.
— Мама, не нужно. Я сама со всем разберусь.
— И как ты собираешься разбираться? — мама с подозрением глянула на дочь.
— Найду себе работу получше. Запишусь на юридические курсы. Буду знать закон так, чтобы таких, как они, в порошок стирать.
Через неделю Светлана уже сидела на вечерних курсах. Сначала чувствовала себя не в своей тарелке — аудитория, где половина студентов моложе её на двадцать лет, а преподаватель явно считал, что она просто решила «развлечься». Но с каждой новой темой в ней росла злость — не на закон, а на себя прежнюю, наивную.
И эта злость стала для неё топливом.
Тем временем Сергей начал писать ей сообщения:
— Свет, может, поговорим?
— Я понял, что был неправ…
— Мама не права, но мы же… мы же были вместе.
Светлана отвечала коротко:
— Поздно.
— Всё.
— Не пиши.
В ответ приходили смайлики с грустными мордочками. Она смотрела на них и думала, что когда-то считала этого человека своей надёжной опорой.
А потом — звонок. Номер Ларисы Петровны.
— Светочка, ты там как?
— Прекрасно.
— А я вот тут думаю… может, не будем врагами?
— Вы мне кухню вернёте?
— Ну что ты! Я просто хотела предложить… поработать у меня в магазине. Бухгалтером. Всё-таки родня…
Светлана рассмеялась.
— Знаете, Лариса Петровна… вы просто гениальны. Сначала выгоняете меня, потом хотите, чтобы я вам ещё и деньги считала.
— Ну, я просто умею договариваться.
— А я — учусь говорить «нет», — ответила Светлана и отключила телефон.
В тот вечер она поняла второе: уметь закрывать двери за предателями — это тоже талант.
Прошло полтора года. Светлана уже работала помощником юриста в небольшой, но очень бойкой юридической конторе. Мама гордилась ею, подруги удивлялись: «Как ты смогла так быстро встать на ноги?», а сама Светлана знала — это не быстро, это каждый день по кирпичику выстраивать новую жизнь.
И всё вроде шло ровно, пока однажды на пороге офиса не появилась… Лариса Петровна.
Вид у неё был уже не такой идеальный: пальто с перекошенной пуговицей, волосы немного растрёпанные, а в глазах — тот самый оттенок паники, который Светлана когда-то видела у себя в зеркале.
— Светочка… — начала она, — мне нужна твоя помощь.
Светлана приподняла бровь.
— А у вас же адвокат свой был, блондинка в красном костюме?
— Она уволилась… А тут ещё… Ну, в общем, соседи в суд подали, хотят отсудить часть квартиры.
— Часть квартиры… — Светлана откинулась на спинку стула. — Я помню, вы у меня тоже «часть квартиры» отсудили. Правда, без суда.
— Ну что ты, Светочка… — Лариса Петровна попыталась улыбнуться. — Тогда просто так получилось. Ты же понимаешь…
— Да, я понимаю, — перебила её Светлана. — Вы умеете жить за чужой счёт и ещё делать вид, что это совершенно нормально.
— Свет, привет, — вдруг раздалось за её спиной. Сергей. Виски уже седые, но всё те же глаза, в которых смешивались жалость и наглость. — Мы пришли по делу. Может, ты поможешь?
Светлана встала.
— Знаете что… помочь — это когда человек болен, когда его реально жаль. А у вас просто привычка пользоваться людьми.
— Света, — тихо сказал Сергей, — мы же когда-то…
— Да, мы когда-то. Но сейчас — нет. И, кстати, я рада, что вы пришли именно сюда. Хоть один раз в жизни вы видите меня не в роли вашей бесплатной прислуги, а в роли человека, который может вам отказать.
Лариса Петровна тяжело вздохнула, а потом выдала:
— Ты очень злопамятная.
Светлана усмехнулась.
— Нет. Просто память у меня хорошая. И с возрастом она становится только лучше.
Она взяла визитку и протянула её свекрови.
— Вот контакты бесплатной юридической помощи при администрации района. Там вас выслушают. Идите туда.
Когда дверь за ними закрылась, коллега Светланы, молодой парень с соседнего стола, прошептал:
— Это ваши родственники?
— Бывшие, — ответила Светлана, набирая текст на ноутбуке. — Очень бывшие.
Она поймала своё отражение в экране — спокойное, уверенное. И поняла: теперь она уже не та женщина, которую можно вышвырнуть на улицу после ремонта. Теперь её лавочка действительно закрыта.
