— Мама, я тебя в последний раз прошу, — София стояла на пороге родительской квартиры в городе Чернигов с бумагами в руках. — Поручись по кредиту, и я больше никогда не буду просить у тебя средств.
Надежда Петровна вытирала руки кухонным полотенцем и смотрела на младшую дочь с тем особым, усталым выражением, которое появлялось всякий раз, когда речь заходила о финансах. Как же она утомилась от этих разговоров! Сколько можно слушать одно и то же?
— Сонечка, ну сколько раз мы с отцом… — начала было Надежда, но дочь резко перебила:
— Мам, ты же прекрасно знаешь, что это не для меня. Это для нашей школы для особенных детей. Там учатся ребята, которых другие учебные заведения не берут. Мы уже помогли двадцати семьям, а могли бы помочь ещё большему количеству.
Надежда молча прошла в комнату. За сорок лет замужества она научилась безошибочно чувствовать приближение семейных бурь. И сейчас, глядя на горящие, полные энтузиазма глаза дочери, понимала: буря будет нешуточная.
Иван Степанович, не отрываясь от экрана телевизора, буркнул:
— Опять за своё. София, ты когда-нибудь думала о том, что родители не вечные? Нам самим лекарства покупать не на что.
— Папа, но это же дети! Ты видел Ростислава Коваля? Его из обычной школы выгнали за то, что он не может усидеть на месте. А у нас он расцвёл, участвует в театральных постановках!
София всегда была такой. Ещё в детстве могла заплакать от чужой боли сильнее, чем от собственной. Надежда это хорошо помнила и именно поэтому так сильно боялась за дочь.
В прихожей неожиданно зазвонил телефон. Надежда сняла трубку и узнала голос старшего сына.
— Мам, привет. Мы завтра приедем, решили на выходные к вам махнуть. Алина соскучилась, а дети вообще замучили вопросами про бабушку и дедушку.
— Игорюшка, как же хорошо! А София как раз у нас, увидитесь.
Повисла напряжённая пауза.
— Мам, а что ей нужно на этот раз?
Надежда почувствовала, как сжимается сердце. Когда же дети стали такими чужими друг другу?
— Сынок, не говори так. София хорошая девочка, просто…
— Просто она вас доедает, — жёстко сказал Игорь. — Мам, мы завтра серьёзно поговорим. Пора прекращать этот беспорядок.
На следующий день дом действительно наполнился детским шумом и весёлым смехом. Ксения и Виктор, внуки от старшего сына, с восторгом бросились к дедушке, а Алина, как всегда, принялась хлопотать на кухне, несмотря на протесты Надежды.
— Не нужно, Алина, я сама отлично управлюсь.
— Надежда Петровна, да что вы! Я обожаю готовить, тем более для такой большой семьи.
Игорь стоял в дверях и внимательно наблюдал. В деловом костюме, подтянутый, с прямой спиной — настоящий добытчик. Надежда всегда гордилась старшим сыном. Он никогда не подводил, всегда был ответственным.
Но почему-то сейчас, глядя на него, она чувствовала не гордость, а какую-то тревогу.
— Мам, где София? — спросил Игорь, когда дети побежали в комнату к дедушке.
— Поехала за Андреем и мальчишками. Скоро будут.
— Хорошо. Поговорим за столом, всей семьёй.
В голосе сына звучали металлические нотки, которые Надежда знала с самого детства. Так Игорь говорил, когда принимал окончательное, не подлежащее обсуждению решение.
София появилась через час с мужем и двумя сыновьями. Андрей, как всегда, был немного взъерошен и улыбался своей мальчишеской, обезоруживающей улыбкой. Ростислав и Глеб сразу подружились с двоюродными братом и сестрой, и дом огласился громкими детскими голосами.
За столом поначалу всё было мирно. Алина рассказывала о жизни в военном городке Десна, Андрей — о своих новых проектах в интернете, дети перебивали взрослых и смеялись. Надежда смотрела на эту картину и думала: «Господи, какое же это счастье — когда вся наша семья вместе!»
Но она знала Игоря. И видела, как он ждёт подходящего момента.
— София, — сказал он наконец, когда дети отпросились из-за стола. — Мне мама рассказала про твою очередную просьбу. Ты не находишь, что пора бы остановиться?
София медленно поставила чашку на стол.
— Игорь, я не понимаю, какое ты имеешь отношение к моим делам?
— При том, что это наши родители. И я не хочу, чтобы они в старости нуждались из-за твоих сомнительных проектов.
— Каких ещё сомнительных проектов? — вспыхнула София. — Ты вообще знаешь, чем я занимаюсь?
— Знаю. Тратишь деньги на всяких… — Игорь осёкся, взглянув на побледневшую мать.
— Договаривай! — София встала из-за стола. — На всяких кого?
Надежда чувствовала, как ситуация полностью выходит из-под контроля. В соседней комнате дети притихли — видимо, слышали повышенные голоса.
— Игорь, София, успокойтесь, — попыталась вмешаться она. — Мы же семья.
— Мам, именно поэтому я и говорю! — Игорь повернулся к матери. — Сколько денег ты уже дала Софии? Семьдесят тысяч гривен? Сто пятьдесят? Триста?
— Это не твоё дело! — крикнула София.
— Моё! Потому что когда у родителей не будет средств на лекарства, они обратятся не к тебе, а ко мне!
Андрей попытался что-то сказать, но Игорь его не слушал.
— Ты живёшь в розовых очках, София! Думаешь, весь мир должен восхищаться твоими благородными порывами? А кто расплачивается? Родители!
— Я отдаю все деньги! Все до копейки!
— Когда? Через десять лет? Через двадцать?
София зашлась от злости:
— А ты что делаешь для родителей? Приезжаешь два раза в год, привозишь коробку конфет и считаешь себя хорошим сыном?
— Я не приношу им проблем! Я не заставляю их дрожать над каждой потраченной копейкой!
В комнате стало так тихо, что слышался только мерный звук настенных часов. Надежда смотрела на своих детей и не понимала: когда же они стали такими чужими?
В дверях появилась маленькая Ксения.
— Бабушка, а почему дядя Игорь и тётя София ругаются?
Надежда взяла внучку на руки, и девочка прижалась к ней всем своим маленьким тельцем. За Ксенией в комнату заглядывали и остальные дети — испуганные, растерянные.
— Простите, дети, — тихо сказала Надежда. — Взрослые иногда… не могут договориться.
София первая опомнилась:
— Ксюшенька, не бойся. Мы просто обсуждаем взрослые дела.
Но девочка крепче прижалась к бабушке.
— А вы больше не будете кричать?
Игорь встал из-за стола:
— София, я в последний раз говорю тебе: хватит тратить родительские средства на свои прихоти.
— Это не прихоти! — София снова вскипела. — Ты понимаешь разницу между помощью детям и покупкой третьей квартиры?
— А ты понимаешь разницу между реальной помощью и игрой в благотворительность за родительский счёт?
Маленький Виктор заплакал. Остальные дети молча стояли в дверях, не понимая, что происходит, но чувствуя общее напряжение.
Надежда посмотрела на детей, потом на своих взрослых сына и дочь, и что-то внутри неё сломалось.
— Довольно! — сказала она так тихо, что все мгновенно замолчали. — Довольно с меня.
Она осторожно поставила Ксению на пол и встала.
— Сорок лет я пытаюсь сделать вас всех счастливыми. Игоря хвалила, чтобы он чувствовал себя хорошим сыном. Софии помогала, чтобы она не считала себя неудачницей. А теперь вы устраиваете цирк при внуках.
В голосе Надежды не было ни злости, ни обиды. Только бесконечная, полная усталость.
— Игорь, твоя сестра помогает детям, которых больше никто не хочет учить. Может, методы у неё неправильные, но сердце доброе.
Она повернулась к дочери:
— София, твой брат всю жизнь служит, рискует жизнью ради нашей безопасности. Может, он говорит жёстко, но заботится о нас.
Надежда прошла к окну и долго смотрела на двор, где когда-то играли её маленькие дети.
— А я устала быть судьёй между вами. Устала выбирать, кто из вас прав, кто виноват. Устала чувствовать себя виноватой, что не могу помочь всем одинаково.
Она обернулась к детям:
— Поэтому я никому больше не буду помогать. Ни Игорю, ни Софии. Живите своими умами, принимайте свои решения. А я займусь собой и дедушкой.
В комнате повисла мёртвая тишина.
София первая нарушила её:
— Мам, но школа…
— Школа — твоя личная ответственность, София. Не моя.
— Мам, я же не это имел в виду, — попытался объяснить Игорь.
— Игорь, ты сказал правду. Мы с отцом не вечные. И пора нам пожить для себя.
Надежда взяла внучку за руку:
— Ксюша, пойдём, покажу тебе мои цветы на балконе. А взрослые пусть сами разбираются со своими проблемами.
Когда дети разъехались, в квартире стало удивительно тихо. Иван Степанович долго не решался заговорить с женой.
— Надя, а может, зря ты так резко? София же расстроилась.
— И Игорь тоже, — тихо ответила Надежда. — Но, Ваня, я первый раз за сорок лет почувствовала, что могу дышать свободно.
Она села в кресло и взяла в руки книгу, которую не могла дочитать уже полгода.
— Знаешь, а ведь мне пятьдесят восемь лет. И я ни разу не жила для себя. Сначала дети, потом внуки, потом снова дети со своими проблемами.
Иван подошёл к жене и обнял её за плечи.
— А теперь что будем делать?
Надежда улыбнулась — первый раз за долгое время:
— А теперь будем жить. Просто жить и не спасать всех вокруг.
За окном шумели деревья, которые она посадила тридцать лет назад. Дети выросли и разлетелись по своим жизням. И может быть, в этом и есть настоящая любовь — отпустить и позволить им самим разбираться со своими выборами.
Надежда открыла книгу на первой странице. У неё впереди была целая жизнь, которую она наконец-то могла прожить для себя.
Друзья, как вы считаете, справедливо ли поступила мама, отказав обоим детям? И что важнее: спасать своего взрослого ребёнка от проблем или позволить ему самому научиться нести ответственность? 👇
