— Свет, я всё решил! Я нашёл себя, понимаешь? Своё призвание!
Сергей буквально вибрировал от энергии. Он расхаживал по небольшой кухне из угла в угол, не находя себе места, и размахивал руками, словно дирижировал невидимым оркестром. Его глаза горели фанатичным, нездоровым блеском. Света молча наблюдала за ним, сидя за столом и механически помешивая остывающий чай в чашке. Она вернулась с работы в Киеве полчаса назад, уставшая и выжатая, и этот его внезапный прилив энтузиазма не предвещал ничего хорошего. Она видела этот блеск и раньше — когда он решил стать модным дизайнером сайтов, потом экспертом по криптовалюте, потом мастером по изготовлению эксклюзивных кожаных изделий. Каждый раз это заканчивалось одинаково: кредитом на «необходимое оборудование» и полным провалом через пару месяцев.
— И в чём же оно заключается на этот раз, твоё призвание? — спросила она ровным, безразличным голосом, не поднимая головы. Ей хотелось только тишины и горячей ванны, а не очередного перформанса.
— Я стану стримером! — выпалил он, остановившись прямо перед ней и картинно раскинув руки. — Это гениально, Свет! Это же золотая жила! Я буду играть в игры, общаться с аудиторией, а мне за это будут платить! Никаких начальников, никаких душных офисов, никаких подъёмов в семь утра. Только я, компьютер и безграничные возможности! Я уже и ник придумал — Sergei the Titan! Звучит, а? Мощно, с историческим подтекстом!
Он смотрел на неё выжидающе, ожидая восторга, восхищения, поддержки. А она медленно подняла на него глаза, и в её взгляде не было ничего, кроме бесконечной, смертельной усталости. Она посмотрела на этого тридцатилетнего мужчину, своего мужа, который третий месяц сидел у неё на шее после очередного «выгорания», и с восторгом ребёнка рассказывал, как собирается играть в компьютерные игры за деньги. За деньги, которых ещё не было и, скорее всего, никогда не будет.
— Как ты будешь зарабатывать? На стримах? Ты совсем ненормальный? Ты хоть знаешь, что для этого нужно годами работать и набирать себе аудиторию? А не так, с бухты-барахты! Иди лучше ищи себе нормальную работу, а не занимайся ерундой!
Её слова ударили его, как пощёчина. Восторженное выражение на его лице сменилось обиженным, почти детским. Он ожидал чего угодно, но не такого холодного, уничтожающего презрения.
— Я так и знал! — он отшатнулся от стола. — Я так и знал, что ты не поймёшь! Ты просто не способна поверить в мечту, в успех! Тебе лишь бы всё было по правилам, по расписанию: работа-дом-работа. Ты не видишь перспектив! Ты не хочешь, чтобы я вырвался из этой системы, стал кем-то! Тебе проще, когда я такой же, как ты, — винтик в механизме. Так тебе спокойнее!
Он перешёл в наступление, используя свой излюбленный приём — обвинить её в отсутствии веры, в приземлённости, в нежелании поддержать его «гениальную» идею. Он пытался выставить её мещанкой, которая душит его творческий порыв. Раньше это иногда работало. Она начинала сомневаться, чувствовала себя виноватой. Но не сегодня.
Света молча встала, взяла свою чашку и вылила остывший чай в раковину. Она смотрела на струйку воды, а не на него. Она поняла, что слова больше не имеют никакого значения. Любой её довод, любая апелляция к логике и здравому смыслу разобьются об эту стену его инфантильного эгоизма. Он не хотел слышать. Он хотел верить в сказку, где он — главный герой, которому все должны просто за то, что он есть. И в этой сказке ей отводилась роль скучного персонажа, который должен был молча обеспечивать быт великого творца. Она почувствовала, как внутри неё что-то окончательно заледенело. Спорить было бесполезно. Нужно было действовать.
Антураж для «Титана»
— Я тут подумал, нужно сразу начинать с правильного антуража! — бодро объявил Сергей на следующее утро, игнорируя ледяное молчание, установившееся между ними со вчерашнего вечера.
Света молча застёгивала блузку, стоя перед зеркалом в спальне. Она не ответила. Он воспринял это как знак молчаливого согласия. С грохотом, от которого задрожали стены, он принялся тащить книжный шкаф из угла гостиной в коридор, освобождая пространство для своего будущего «кабинета». Пыль, годами дремавшая за шкафом, поднялась в воздух плотным облаком, оседая на мебели и проникая в лёгкие. Сергей, однако, этого не замечал. Он был поглощён процессом созидания, весь в предвкушении. Он, как великий скульптор, отсекал всё лишнее, готовя плацдарм для своего триумфа.
Света прошла мимо него на кухню, не удостоив взглядом ни его самого, ни устроенный им беспорядок. Она двигалась с выверенной, почти роботизированной точностью: сварила кофе, сделала бутерброд, сложила еду в контейнер. Весь её вид говорил о том, что его бурлящая деятельность для неё — не более чем фоновый шум, назойливая помеха, которую проще игнорировать, чем комментировать. В середине дня, когда она была на совещании, раздался звонок от курьера. Через десять минут ей пришлось спускаться к подъезду, чтобы расписаться в получении огромной коробки. Внутри было оно — геймерское кресло. Чёрное, с агрессивными красными вставками, похожее на трон какого-то кибернетического диктатора. Он заказал его вчера вечером, в кредит.
Когда Света вернулась домой, кресло уже гордо стояло в центре освобождённого угла. Сергей кружил вокруг него, как ребёнок вокруг новогодней ёлки, то поглаживая экокожу подлокотников, то с наслаждением качаясь и проверяя механизм откидывания спинки. Он даже не спросил, как прошёл её день. Он был слишком занят. Он позвонил своему другу Толику и громко, на всю квартиру, начал обсуждать детали своего грандиозного проекта.
— Да, Властелин! Или Титан, ещё не решил. Главное, чтобы пафосно было! И фон надо какой-то крутой, может, постер с драконом повесить? Как думаешь?.. Нет, камеру пока не брал, но присмотрел одну, с full HD, чтобы картинка сочная была… Да, сразу надо задавать уровень! Чтобы люди видели — пришёл серьёзный человек, а не школьник какой-то…
Света стояла на кухне и резала овощи для салата. Каждый удар ножа о разделочную доску был резким, отрывистым и злым. Она слушала этот восторженный бред, этот фонтан самолюбования и пустых надежд, и чувствовала, как внутри неё гаснет последняя искра сочувствия. Он не просто играл. Он строил свой мир иллюзий прямо посреди её реальной жизни, за её счёт, в её квартире. Она положила нож. Вытерла руки. И её взгляд упал на стену. Там висел их большой магнитный планер, расчерченный на колонки: «Квартплата», «Продукты», «Кредиты», «Интернет», «Бытовая химия». Карта их совместной жизни. Карта, где её графы были заполнены цифрами, а его — пустотой.
Она молча подошла к столу, взяла из органайзера толстый чёрный перманентный маркер. Колпачок снялся с сухим щелчком. Затем она вернулась к планеру. Её рука не дрогнула. Напротив пункта «Его еда», она написала одно слово. Потом напротив «Кредит за кресло». Потом напротив «Его часть квартплаты и коммуналки». Потом напротив «Интернет». Маркер жирно и густо выводил буквы, они въедались в белую поверхность, как клеймо. СПОНСОР. СПОНСОР. СПОНСОР.
Сергей как раз закончил разговор и, довольный собой, вошёл на кухню за стаканом воды. Он увидел её у планера и непонимающе нахмурился.
— Ты чего там?..
— Хорошо, — неожиданно ровным голосом произнесла она, поворачиваясь к нему. В её глазах был холодный, ясный блеск. — Мечтай. Я тебе даже помогла.
Она ткнула кончиком маркера в стену.
— Вот. Это твоя новая статья доходов. Спонсор. Я освобождаю тебя от всех обязательств, кроме одного. Обеспечить финансирование вот этих пунктов. Срок — до первого числа следующего месяца. Не найдёшь спонсора на всё это в лице своих донатеров — значит, твой бизнес-проект прогорел. И тогда ты начнёшь искать нормальную работу. Или нового арендодателя.
Тихий приговор
Прошла неделя. Квартира перестала быть общим пространством. Теперь она была разделена невидимой, но абсолютно реальной границей. Его территорией стал угол гостиной, её — всё остальное. Его угол жил своей, отдельной жизнью, наполненной истошными криками, синтетическими звуками выстрелов и взрывов, и громким, фальшивым смехом, адресованным в пустоту. Он «работал». С утра до поздней ночи его новый трон скрипел под ним, а клавиатура стучала в лихорадочном ритме.
— Всем привет, чат! В эфире Sergei the Titan! Сегодня мы с вами будем разносить врагов в щепки! Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, не жалейте донатов на развитие! Погнали!
Его бодрый, заученный голос эхом разносился по комнатам, отскакивая от стен. Света научилась его не слышать. Приходя с работы, она первым делом вставляла в уши беспроводные наушники с шумоподавлением. Мир схлопывался до звуков музыки или подкаста, отсекая его раздражающее присутствие. Она проходила через гостиную, мимо его спины, сгорбившейся над монитором, как мимо уличного фонаря или рекламного щита — неотъемлемой, но совершенно незначительной детали пейзажа. Она больше не готовила на двоих. В холодильнике её полка была заставлена контейнерами с едой на несколько дней вперёд. Его полка была пуста.
Иногда, снимая наушники на кухне, чтобы заварить чай, она слышала обрывки его «творческого процесса». Цифра зрителей на его экране редко поднималась выше трёх, и Света подозревала, что один из них — это сам Сергей, открывший трансляцию на телефоне. Донаты если и приходили, то были похожи на изощрённые издевательства. Механический женский голос из колонок бесстрастно зачитывал: «Пользователь Nagibator228 отправил тридцать гривен. Сообщение: На доширак, великий».
Сергей на секунду замирал. Его лицо, освещённое синим светом монитора, искажалось судорогой унижения. Но он тут же натягивал на себя маску благодарного шоумена.
— Ого! Спасибо огромное, Нагибатор! Ценим любую поддержку! Каждый грош в копилку великой цели!
Он становился всё более дёрганым и злым. Проигрывая в игре, он с грохотом бил кулаком по столу и сыпал проклятиями в микрофон. Он начал винить во всём что угодно: плохой интернет-провайдер, «тупую школоту», которая не понимает его тонкого юмора, и, конечно же, её. Она была главным источником всех его неудач.
Однажды вечером он не выдержал. Света проходила мимо с корзиной для белья, направляясь к стиральной машине. Он резко развернулся в своём кресле.
— Ты можешь хотя бы не шастать туда-сюда, когда я в эфире? Ты мне мешаешь! Создаёшь негативную атмосферу! От тебя прямо веет скепсисом, это отпугивает подписчиков!
Света остановилась. Медленно сняла один наушник. Музыка стихла. Она посмотрела на него долгим, изучающим взглядом, будто впервые видела. В её глазах не было ни злости, ни раздражения. Только холодное, отстранённое любопытство.
— Ты нашёл спонсора на интернет в этом месяце? — спросила она тихо и отчётливо.
Его лицо побагровело. Этот удар был точным и болезненным. Она не стала спорить о его «работе», не стала ничего доказывать. Она просто вернула его к реальности — к планеру на стене и слову «СПОНСОР», написанному жирным чёрным маркером.
— Ты… Ты специально это делаешь! — зашипел он, вскакивая с кресла. — Ты хочешь, чтобы у меня ничего не получилось! Тебе нравится смотреть, как я барахтаюсь! Ты просто завидуешь, что у меня есть мечта, а у тебя только твоя серая, унылая жизнь! Ты энергетический вампир!
Она молча смотрела на него, на его искажённое от бессильной ярости лицо. Затем, не сказав больше ни слова, она надела наушник обратно. Мир снова наполнился музыкой, а его крики превратились в беззвучное движение губ. Она развернулась и пошла дальше по своим делам, оставив его одного в его углу, наедине со своим провалом и приближающимся первым числом.
Уничтожение иллюзий
Первое число наступило буднично и неотвратимо, как рассвет. Этот день ничем не отличался от предыдущих тридцати, но воздух в квартире был другим. Он стал плотным, тяжёлым, насыщенным ожиданием. Света вернулась с работы ровно в семь. Сергей не стримил. Его угол был погружен в полумрак, горел лишь тусклый свет монитора, на котором застыла какая-то игровая статистика. Он сидел в своём троне, откинувшись на спинку, и смотрел в одну точку. Кресло, которое месяц назад казалось ему символом будущих побед, теперь выглядело громоздким и нелепым саркофагом для его мёртвой мечты. На столе рядом с клавиатурой стояла грязная кружка и тарелка с засохшими крошками.
Света молча прошла в комнату. Она не стала включать свет. Не стала спрашивать, как его дела. Она просто взяла с кухни деревянный стул — самый обычный, жёсткий, без обивки. С тихим стуком поставила его посреди комнаты, прямо напротив магнитного планера на стене. Села. И стала смотреть на исписанную маркером доску. Её поза была прямой, неподвижной. Она не смотрела на него, но всё её существо было обращено к нему. Она была судьёй, присяжными и палачом, молча ожидающим, когда подсудимый сам начнёт зачитывать себе приговор.
Тишина давила. Она была куда оглушительнее, чем его ежедневные крики в микрофон. Сергей не выдержал первым. Он медленно повернул голову.
— Что? — его голос был хриплым и тихим. — Что ты хочешь?
Света не ответила. Она лишь едва заметно качнула головой в сторону планера. В сторону жирных, уродливых слов «СПОНСОР», напротив которых зияла девственная белизна. Пустота.
И его прорвало. Это был не гнев. Это был отчаянный, жалкий фонтан самооправдания.
— Ты думаешь, это так просто? Думаешь, можно за месяц стать звездой? На это уходят годы! Годы! Я только начал, я только нащупывал свою аудиторию, свой стиль! Это марафон, а не спринт! Ты… Ты с самого начала хотела, чтобы я провалился! Ты своим молчанием, своим вечным недовольством создала эту ауру неудачи! Я не мог творить в такой обстановке! Ни один творческий человек не смог бы! Мы же… мы же семья. Разве не должны мы поддерживать друг друга, даже когда тяжело? Вместо этого ты устроила мне этот… этот экзамен!
Он говорил быстро, сбивчиво, перескакивая с обвинений на мольбы. Он пытался ухватиться за любую соломинку: за мифическую «поддержку», за «творческую натуру», за их прошлое. Он не понимал, что говорит с каменной стеной.
Когда его поток слов иссяк, Света подождала ещё несколько секунд. Убедилась, что это всё.
— Ты закончил? — спросила она так спокойно, будто уточняла, выключил ли он чайник.
Он растерянно кивнул.
Света медленно встала. Она подошла к планеру не как к доске с расходами, а как к карте его личности.
— Дело не в стримах, Сергей. И никогда не было. Если бы ты захотел стать космонавтом, плотником или дрессировщиком хомяков — результат был бы тот же. Потому что проблема не в идее. Проблема в тебе. Ты не мечтатель. Ты паразит. Мечтатели что-то делают, создают, строят, ошибаются и пробуют снова. А ты хочешь просто получать. Ты хочешь, чтобы тебя развлекали, кормили, содержали, а ты бы за это просто… был. Ты думал, что донаты — это лёгкие деньги. Нет. Это плата за харизму, за труд, за умение развлекать. А у тебя нет ничего из этого. Ты скучный. Твой стрим был скучным. Твои шутки были несмешными. Твоя игра — посредственной. Ты сам — пустой.
Каждое её слово было не ударом, а точным, холодным уколом хирурга, вскрывающего нарыв. Она не кричала. Она констатировала факты с безжалостной объективностью.
— Этот месяц ничего не доказал о стриминге. Он доказал всё о тебе. Твой бизнес-проект — это не канал. Твой главный и единственный провальный проект — это ты сам.
Она взяла с полки губку для стирания маркера. Подошла к планеру и одним широким, уверенным движением стёрла все строки с его расходами. Не зачеркнула, а именно стёрла, уничтожила, будто их никогда и не было. Слова «СПОНСОР» исчезли вместе с его кредитами и его частью квартплаты. Он перестал существовать в финансовой экосистеме этой квартиры.
Затем она положила губку на место, прошла на кухню и, не глядя на него, щёлкнула выключателем чайника. Вечер начался. Её вечер. А он так и остался сидеть в своём углу, в своём дорогом бесполезном кресле, в оглушающей тишине, которую больше не нарушал даже гул системного блока. Он был больше не участником, а просто предметом. Шумным предметом, который наконец-то сломался…
Что вы думаете о методе Светы? Справедливо ли было выставлять мужу такой жёсткий ультиматум и затем разнести его «мечту» в пух и прах, или это был единственно возможный способ вернуть инфантильного человека к реальности? Делитесь своим опытом, как вы справлялись с «вечными мечтателями», которые живут за чужой счёт!
