— Отстань. Какой же ты приставучий… — Максим отпихнул младшего брата и, подхватив рюкзак, направился к калитке. — Лучше бы тебя вообще не было!
Пашка секунду помолчал, а затем начал всхлипывать. Зная его, нетрудно было догадаться, что следующим этапом будет рев. Реветь Пашка умел выразительно, громко и без видимой причины. Точнее, были, конечно, и поводы, и причины, сам же Максим, как правило, их и подкидывал, но виртуозность Пашкиного исполнения никого не оставляла равнодушным.
Сейчас же громкий рев был явно некстати, поскольку у Максима были планы на сегодняшний день. Поэтому он остановился, развернулся к брату и с раздражением бросил ему: — Ладно, идем уже, нытик! Только чтобы я от тебя ни одного писка не слышал!
Пашка растер по лицу появившиеся уже было слезы и потрусил за братом.
***
Пашка появился, когда Максиму было пять лет. По началу он даже радовался, что будет у него теперь младший брат. Но радость как-то быстро закончилась, а потом и вовсе переросла в постоянное раздражение. Во-первых, Пашка все время ревел. Не помогали ни пустышки, ни игрушки. Мама совала ему грудь, и только пока он ел, а потом спал, можно было хоть как-то отдохнуть от его воплей. А потом просыпался и, красный и злой, продолжал орать… Самое же ужасное было то, что родительское внимание теперь было по большей части направлено на это маленькое чудовище, а ему, Максиму, все время стали говорить, что он уже большой, должен понимать, помогать, заботиться… А он не хотел понимать, ему хотелось оставаться маленьким и единственным…
Во-вторых, Пашка все время болел. То у него были сопли, то он подолгу мучился с животом, то резались зубы, то температура ни с того ни с сего держалась по многу дней… Из-за этого редко стали куда-то ходить. Все больше по поликлиникам да больницам…
Потом эта напасть, называемая младшим братом, подросла и стала отбирать его, Максима, игрушки, рвать его любимые книжки, а еще настойчиво требовать играть с ним и всем делиться. Пашка хвостом ходил за старшим братом и, несмотря на частые подзатыльники и неприятные слова в свой адрес, невольно подрожал ему. Родители просили играть с Пашкой, а Максим при каждом удобном случае пытался улизнуть от надоедливого родственника, прятался и сбегал от него. Еще он научился придумывать для Пашки такие занятия, за которые тому заведомо достанется. Подбивал его специально совершить какой-нибудь неблаговидный поступок, а сам был как будто ни причём…
В общем, любви не получалось. А вот военные действия случались часто. Пашка добивался своего, используя нытье и рев, а Максим научился хитрить и выкручиваться. Баталии велись громогласные. Победившей стороны, как правило, не было: наказывали обоих…
***
Время от времени родители подкидывали мальчишек в деревню бабушке и дедушке. Те, зная как братья общаются, восторга не проявляли, но и не отказывались. Куда денешься – свои же все-таки, родные.
В тот день Максим специально дождался, когда бабушка отправит их с братом спать (дневной сон в ее понимании был обязательным атрибутом здорового времяпровождения в их возрасте), и сама тоже прикорнет на своей кровати. Рюкзак с самыми необходимыми вещами он собрал заранее. По разным отделениям были растолканы фонарик, походная лопатка, моток веревки, перочинный ножик, теплый свитер, бутылка с водой и даже карта области и старый дедовский компас. Последний был особенно ценной вещью, хотя как им пользоваться Максим пока все равно представлял очень смутно. Зато, красивый, большой и внушительный, он сразу добавлял солидности запланированному мероприятию.
А запланирован был поиск сокровищ. Самым подходящим местом для этого, по мнению Максима, были старые каменоломни недалеко от деревни. Были они давно заброшенными и огороженными как опасные для жизни. Детям туда ходить категорически запрещалось, но разве ж это могло остановить юного искателя кладов. В его воображении давно красовался большой кованный сундук, полный дорогих украшений и золотых монет. Стоял он где-то там в темных проходах и ждал чудесного прихода искателя сокровищ…
Дождавшись, когда бабушка начала слегка похрапывать, Максим на цыпочках выскользнул из комнаты. Пашка, казалось, спал, но, когда Максим уже направлялся к калитке, сзади послышалось полусонное: — Я с тобой!
Пашка потирал глаза и жмурился от яркого солнца. В руке он держал большой фонарик деда и батон хлеба в пакете.
— Я с тобой в поход,- повторил он.
— Какой еще поход? – Максим лихорадочно соображал, как отмазаться от ненужного компаньона. – Я за грибами в лес.
— А лопата тебе зачем? Я еще вчера видел, как ты ее из сарая стащил.
— Не твое дело. – Максим огрызнулся. – На всякий случай взял.
— А фонарик и веревка в рюкзаке?
— Ты что, шпионил? По рюкзакам лазил? – Максим пошел с кулаками на младшего брата.
— Я не лазил. Просто посмотрел. – Пашка попятился, но тут же сориентировался и быстро заявил: — Я бабушку позову!
— Отстань. Какой же ты приставучий… — Максим отпихнул младшего брата и, подхватив рюкзак, направился к калитке. — Лучше бы тебя вообще не было!
Пашка секунду помолчал, а затем начал всхлипывать. Максим остановился, развернулся к брату и с раздражением бросил ему: — Ладно, идем уже, нытик! Только чтобы я от тебя ни одного писка не слышал!
Пашка растер по лицу появившиеся уже было слезы и потрусил за братом.
Забор, закрывавший доступ к каменоломням, был совсем старым. Деревянные доски давно потрескались, рассохлись и перекосились. Максим безошибочно отодвинул одну из них в сторону, и они спокойно пролезли в образовавшуюся щель. Продравшись через кусты, мальчишки подошли к темному входу в пещеру.
— Ну вот, дальше туда, — Максим махнул рукой в темноту. — Может, домой лучше пойдешь?
Пашка, настороженно всматриваясь вглубь пещеры, помотал головой.
— А зачем нам туда?
Про сокровища Максиму говорить пока не хотелось. Но и другого объяснения не придумывалось, поэтому нехотя он все же признался:
— Будем клад искать.
— Клад? — Глаза Пашки округлились. — Настоящий? Пиратский?
— Пираты — на море. Я тебе это уже сто раз говорил. — Максим досадливо поморщился.- А здесь просто кто-нибудь мог спрятать. Бандиты или разбойники какие…- Зачем это было разбойникам Максим сам не очень понимал, но заветный сундук очень хорошо себе представлял. Он вытащил из рюкзака свои ценности, протянул Пашке свитер и велел одеть. — Там холодно. Опять потом с соплями будешь мучиться. Дыхлик…
Максим покрутил в руках моток тонкой длинной веревки и затем привязал ее конец к дереву на входе: — Это, чтобы не потеряться, — пояснил он Пашке. – Будем разматывать и, если что по ней вернемся обратно… Ну все, — Максим включил фонарик и шагнул в темноту. – Идем.
В пещере пахло сыростью и еще чем-то затхлым. Фонарики хоть и светили, но толку от них все равно было мало. И стены, и потолок, и пол были черные. А еще влажные и скользкие. Трогать их было неприятно, как будто грязь размазываешь. Ребята медленно шли вдоль стены, аккуратно разматывая веревку и тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Изредка попадались огрызки мусора, ведра, тряпки, остатки непонятных конструкций. Несколько раз проход раздваивался, иногда резко поворачивал в сторону.
— Я больше не хочу. – Пашка шмыгнул носом и потянул Максима за рукав. – Нет здесь ничего. И страшно, и холодно. Пойдем обратно…
— Ну уж нет. – Максим еще не был готов сдаваться. – Клады на видном месте не прячут. Надо подальше пройти.
— Я не хочу-у-у… — Пашка протяжно завыл. – Не пойду…
— Ну и оставайся. – Максим зло усмехнулся. – Не сильно-то тебя и звали. Сам дальше пойду…
— Домой хочу… — Пашка уцепился за рюкзак Максима и тянул его к выходу. – Мама…
— Опять ты… — Максим с силой отдернул рюкзак. – Только и знаешь вечно выть. Толку от тебя никакого! Нафиг ты мне сдался вообще! Лучше бы вообще тебя не было! Только мешаешься вечно… Хлюпик… Не хочешь – вали обратно. А я пошел…
Максим вырвался и рванул вглубь пещеры. Вслед ему несся Пашкин рев…
Что произошло дальше, Максим понял не сразу. В какой-то момент твердая земля под ногами закончилась, и он ухнул вниз. Падал недолго, но приложился чувствительно. Впрочем, пошевелил руками и ногами – вроде бы целые. Пошарил вокруг и, к счастью, нашел фонарик. Подсвечивая им, аккуратно поднялся на ноги и попытался осмотреться. Очутился он, судя по всему, в каком-то колодце. Метра на три вверх уходили, насколько он видел, ровные стены. Попытался прощупать руками – ни ступенек, ни зазубрин – ничего, за что можно было бы ухватиться… Захотелось плакать, как Пашка… Пашка? Он же совсем про него забыл, а он там один… Про себя почему-то Максим сейчас меньше переживал.
— Максим! Максим! – Сверху донесся Пашкин слабый голосок, а затем темноту прорезал тоненький лучик света.
— Пашка, стой! Стой! Слышишь? – Максим запрыгал и, размахивая фонариком, заорал что есть силы. – Тут колодец! Стой!
Лучик света приблизился и остановился, а затем сверху выглянуло Пашкино лицо:
— Ты там? Нашелся…
— Здесь я, здесь… Ты только близко к краю не подходи… Слушай. Мне самому отсюда не выбраться. И ты меня не вытащишь. Иди за помощью. Держись за веревку и иди. А я тут буду ждать… — Максим сглотнул подступивший к горлу ком. – Ты только возвращайся обратно, пожалуйста…
Пашкина голова сверху кивнула и пропала. Лучик света тоже исчез. Максим опустился на землю и размазал по лицу предательские слезы. Он – большой. Он не будет реветь, будет сидеть и дождется помощи…
***
Нашли его на удивление быстро. Пашка оказался не таким уж и хлюпиком. Выбрался сам, привел взрослых, показал дорогу… Когда брата вытащили, бросился к нему, даже не ревел, а просто шмыгал носом. А Максим прижал его к себе и впервые понял, как хорошо, что он у него есть…
