— Папа бы гордился мной, да? — Артём положил грамоту на стол и взглянул на меня с той особенной, пронзительной надеждой, которая всегда отзывалась болью где-то под ребрами.
Нож в моей руке замер над яблоком. Я слегка улыбнулась, заправляя за ухо непослушную прядь.
— Конечно, милый. Он бы сиял от гордости.
Мой двенадцатилетний сын просиял улыбкой, пугающе напоминавшей улыбку Алексея. Порой эти внезапные сходства перехватывали мне дыхание.
— Расскажи, как ты всех обошёл? — спросила я, возвращаясь к нарезке.
Артём оживился, его руки взлетели, будто дирижируя собственному рассказу:
— Представляешь, там была задача по геометрии, которую никто не осилил. А я вспомнил ту книгу, которую мы с тобой зимой читали… про теорему Пифагора и её применения.
Я кивнула, высыпая яблоки в миску с тестом:
— И ты их всех удивил своей эрудицией?
— Угу! — он гордо вскинул подбородок. — А ещё Марк пытался списать у Лизы, но она его сдала Ольге Николаевне.
— Сдала? — я вскинула бровь. — Не слишком ли жёстко?
— Нет, мам, она просто честная, — Артём с неожиданной серьёзностью покачал головой.
— Она прямо сказала ему: «Если вы не способны решить это самостоятельно, как вы собираетесь в будущем строить дома или мосты?» У Ольги Николаевны от восторга чуть очки не запотели.
Я невольно улыбнулась. Было что-то трогательное в том, как мой сын бросился защищать эту незнакомую мне девочку.
— И кто эта принципиальная особа?
— Из параллельного, но сейчас к нам перешла. И, мам… — он замялся, постукивая пальцами по столешнице. — Можно я приглашу её на день рождения?
— Разумеется. А сколько всего человек ты планируешь позвать?
— Пятерых. Марка, Диму, Костю, Наташу и Лизу.
Я вытерла руки о полотенце и присела напротив него:
— Тринадцать лет — серьёзная веха. Что хочешь в подарок?
— Тот конструктор для робототехники, — его глаза мгновенно загорелись. — И пиццу, как в прошлом году. У тебя она лучше любой доставки получается.
Я мысленно сделала пометку: конструктор, пицца, пятеро гостей. Нехитрый план для простого счастья.
— Мам, а покажешь ещё фотографии с папой? — спросил Артём, когда я отправила десерт в духовку.
— Конечно. После ужина.
Когда Артём уже спал, я достала альбом из шкафа. Перебирая снимки, я улыбалась — Алексей, наши счастливые молодые лица, крошечный Артём на руках.
Потом, помедлив, открыла нижний ящик комода и извлекла шкатулку, о которой никто не знал. Даже Артём.
Пожелтевшая фотография новорождённой девочки. Маленький розовый браслет из роддома с надписью «Анна». Справка с чёрным грифом «Пропала без вести».
Пальцы дрожали, когда я касалась этих вещей. Двенадцать лет назад мир рухнул за один день.
Мы с Алексеем были безмерно счастливы — двойня, мальчик и девочка.
Но через время случилось непостижимое.
Бабушка, которая однажды приехала помогать, вышла на прогулку с коляской, где были оба младенца. Вернулась только с Артёмом.
Что произошло, она объяснить не смогла — болещнь лишила её речи, а через три дня и жизни.
Алексей искал дочь несколько лет. Затем произошла авария, и я осталась одна с Артёмом. Я никогда не говорила с ним о сестре. Какой смысл травмировать ребёнка тем, чего не исправить?
Я спрятала шкатулку обратно, закрыла шкаф и подошла к спящему сыну. Коснулась губами его лба.
— Я люблю тебя, Тёма, — шепнула я.
— И я тебя, мам, — пробормотал он, не размыкая век.
Я вернулась на кухню и села у окна. За стеклом мерцал огнями город, а внутри меня — воспоминания о том, что могло бы случиться. Семья из четырех человек. Двое детей. Двойняшки.
От этих мыслей сжималось сердце. Я взяла блокнот и начала составлять список покупок для праздника. «Пиццу приготовлю сама, — размышляла я, — шарики, соки, фрукты…»
На душе было спокойно. Обычный вечер обычной неполной семьи.
Кто бы мог подумать, что через неделю моя жизнь перевернётся с ног на голову? И всё из-за одной маленькой родинки…
День рождения Артёма выпал на субботу. С раннего утра я хлопотала по квартире — развешивала гирлянды, надувала шары, готовила тесто для пиццы. Артём помогал, хотя больше мешался от волнения.
— Мам, как думаешь, понравится всем?
— Безусловно, — я улыбнулась, раскатывая тесто. — Твоя любимая пицца с курицей и грибами. Кто устоит?
Артём нервно поправил волосы:
— А Лиза, вообще-то, вегетарианка.
Я рассмеялась:
— Хорошо, что предупредил. Сделаем ещё одну, с овощами.
Он выдохнул с облегчением. Меня забавляла эта трогательная тревога сына из-за какой-то девочки. Но что-то в его волнении заставляло меня напрягаться, словно предчувствие.
В два часа раздался звонок. Артём метнулся открывать.
— Марк! — донеслось из прихожей.
Постепенно квартира наполнилась голосами и смехом подростков. Пришли Дима и Костя с настольной игрой.
Наташа явилась с огромным тортом домашней выпечки.
— Лиза идёт! — крикнул Артём, выглянув в окно. — Она уже у подъезда!
Я продолжала нарезать фрукты, когда услышала новый голос в прихожей:
— С днём рождения, Тёма! Держи, это тебе.
Девичий голос. Звонкий, с чуть хрипловатыми нотками. Странно, будто из полузабытого сна.
— Проходи, — голос Артёма звучал неожиданно по-взрослому. — Познакомься с моей мамой.
Я обернулась, вытирая руки полотенцем:
— Добро пожаловать! Ты, должно быть…
Слова застряли в горле. Передо мной стояла девочка в синей кофте, с двумя тёмными косичками. Карие глаза смотрели с живым любопытством. Точь-в-точь мои в детстве.
— Лиза, — улыбнулась она. — Очень приятно познакомиться.
Мои руки задрожали. Я прижала их к столу, чтобы скрыть дрожь.
— Очень приятно, — выдавила я улыбку. — Тёма столько о тебе рассказывал, что я почти чувствую, будто мы знакомы.
Она смутилась, чуть порозовев, и протянула руку для рукопожатия. Тонкие пальцы, аккуратные ногти… и вдруг я увидела её — родимое пятно у основания запястья. Крошечный коричневый полумесяц, притаившийся на бледной коже.
Точно такой же, как на снимках моей потерянной девочки. Такой же, как у моей матери. Такой же, как у меня самой.
Мир на секунду исчез, растворился, сменившись гулом в ушах. Кухня поплыла перед глазами, и я схватилась за край стола, чтобы не упасть.
— Эй, с вами всё хорошо? — я смутно различила обеспокоенный голос Лизы. — Вам плохо?
— Нет-нет, — я сглотнула, заставляя себя вернуться в реальность. — Просто душновато… от духовки. Чепуха.
Я махнула рукой в сторону комнаты, не доверяя своему голосу:
— Идите к остальным, там уже все.
Дети переглянулись и исчезли в коридоре, а я осталась на кухне. Пальцы впились в столешницу.
В голове билась одна-единственная мысль: «Это она. Господи, это действительно она». В ушах стоял звон.
Перед глазами калейдоскопом мелькали образы: новорождённая Аня с этим пятнышком, страшный день исчезновения, бесконечные поиски.
Неужели?.. Нет, невозможно. Совпадение. Мало ли у кого бывают похожие пятна.
Но это сходство… Глаза, брови вразлёт, овал лица. Она была похожа на меня, как отражение в зеркале времени.
С усилием я взяла себя в руки и вернулась к приготовлениям. Весь праздник прошёл словно в дымке.
Я улыбалась, разносила пиццу, фотографировала, но взгляд неизменно возвращался к Лизе. Я ловила каждое её движение, интонацию, смех.
Когда Артём задул свечи на торте, Лиза захлопала и засмеялась — и этот смех пронзил меня насквозь. Так смеялась моя мать. Так смеюсь я сама.
— А где ты живёшь, Лиза? — спросила я как можно непринуждённее, когда дети уже доедали торт.
— На Парковой, 17, — ответила она. — Мы недавно переехали, два года назад.
— А родители?
— Папа инженер, мама в клинике работает. Они приёмные, — добавила она просто, без смущения. — Я с ними с трёх лет.
Внутри что-то оборвалось. С трёх лет. Если она одноклассница Артёма…
— Мам, что с тобой? — Артём заметил мою бледность. — Ты какая-то странная сегодня.
— Всё в порядке, милый, — я взъерошила его волосы. — Просто немного устала.
Когда гости стали расходиться, я внимательно наблюдала за родителями, забиравшими детей. Но за Лизой никто не пришёл.
— Я сама дойду, тут близко, — пояснила она, надевая кроссовки. — Спасибо за праздник, было потрясающе!
— Подожди, — я схватила телефон. — Можно номер твоих родителей? Мало ли что… или если Артём захочет пригласить тебя снова.
Лиза продиктовала номер, который я дрожащими пальцами внесла в контакты.
— Береги себя, — сказала я на прощание, еле сдерживая порыв обнять её.
Когда дверь закрылась, я бросилась к шкафу и достала шкатулку с документами.
Свидетельство о рождении двойняшек. Отпечаток детской ладошки с отчётливым пятном. Фотографии новорождённой Ани.
Я разложила всё на столе, сравнивая со снимками сегодняшнего дня. Сомнений не осталось. Это она. Моя дочь нашла меня сама, даже не подозревая об этом.
Артём вошёл в комнату и застыл в дверях.
— Мам… что это? И кто эта девочка на фото?
Я подняла на него глаза, наполненные слезами.
— Сядь, Тёма. Нам нужно поговорить.
***
— Двойня? — Артём смотрел на меня расширенными глазами. — У меня была сестра, и ты всё это время молчала?
Я сжала его руки в своих. За окном сгущались сумерки, а мы всё сидели на диване среди разбросанных фотографий и документов.
За три часа я рассказала ему всё. О том светлом дне, когда родились они оба. О времени невероятного счастья.
О той прогулке, с которой бабушка вернулась только с ним. О поисках, отчаянии и надежде, таявшей с каждым месяцем.
— Но почему ты скрывала?
— Хотела защитить тебя, — прошептала я. — Папа искал её до самой аварии. Каждый день. А после того как его не стало… боялась, что не справлюсь с твоей болью, если расскажу.
Артём разглядывал фотографию новорождённой сестры.
— И ты считаешь, что Лиза — это Аня?
— Почти уверена, — я показала ему снимок с отпечатком детской ладони. — Видишь это пятнышко? У Лизы точно такое же. И лицо… она выглядит точно как я в её возрасте.
— Что собираешься делать?
Я глубоко вздохнула.
— Позвонить её родителям. Завтра.
Всю ночь сон не шёл. Я перебирала варианты разговора, представляла реакцию приёмных родителей Лизы.
Что если они откажутся говорить? Решат, что я выжившая из ума? Хуже всего — если исчезнут, заберут Лизу, и я снова потеряю дочь?
Утром, когда Артём ещё спал, я набрала номер.
— Алло? — женский голос звучал настороженно.
— Здравствуйте, — мой голос дрожал. — Меня зовут Ирина. Я мама Артёма, у которого вчера был день рождения. Ваша дочь Лиза была у нас в гостях.
— Да, она рассказывала. Что-то случилось?
— Нам необходимо встретиться, — я сделала глубокий вдох. — Это крайне важно. Касается Лизы.
Воцарилась пауза.
— Она что-то натворила?
— Нет-нет. Просто… это сложно объяснить по телефону.
После некоторых колебаний женщина согласилась на встречу в кафе через два часа. Без Лизы.
Я разбудила Артёма.
— Поедешь со мной?
Он кивнул, сонно потирая глаза:
— Разумеется. Это и моя сестра тоже.
В кафе мы пришли раньше назначенного. Я нервно перебирала салфетки, когда колокольчик на двери звякнул, и вошла пара средних лет.
Женщина — хрупкая блондинка, мужчина — высокий, с залысинами. Они огляделись и направились к нашему столику.
— Ирина? — женщина протянула руку. — Я Вера, а это мой муж Михаил.
Мы обменялись рукопожатиями. Они сели напротив.
— О чём вы хотели поговорить? — Михаил смотрел с настороженностью.
Я достала папку с документами. Положила перед ними свидетельство о рождении двойни. Фотографию с пятнышком. Заявление о пропаже.
— 13 лет назад у меня пропала дочь. Её близнец — мой сын Артём.
Лицо Веры побледнело. Она вцепилась в руку мужа.
— Что вы… — начала она, но замолчала, глядя на документы.
— У Лизы точно такое же пятнышко, — я указала на фото. — И она… абсолютная копия меня в её возрасте. Поверьте, я бы никогда не подняла эту тему, если бы не была уверена.
Вера прикрыла рот ладонью. Михаил хмурился, внимательно изучая документы.
— Послушайте, — Михаил нервно потёр ладонью подбородок, но взгляд его оставался прямым, — мы не имеем никакого отношения к исчезновению вашей дочери. Если вы намекаете на что-то подобное…
— Нет, что вы, — я судорожно выдохнула. — Я совершенно не это имела в виду. Просто… мне необходимо понять, как всё произошло.
Как Лиза стала вашей дочерью.
Вера с Михаилом обменялись долгим взглядом. Между ними словно пронеслась безмолвная беседа. Наконец, Вера легко кивнула, и Михаил прочистил горло.
— Видите ли, десять лет назад мы жили в Сосновке, — он говорил медленно, взвешивая каждое слово. — На краю деревни, в старом доме с яблоневым садом, жила соседка — пожилая женщина.
Она присматривала за маленькой девочкой, лет двух с половиной. Представляла её как внучку. Нелюдимая была, но к ребёнку, вроде, относилась заботливо.
Он сделал паузу.
— Когда ей стало плохо, её нашли только спустя сутки. Девочка всё это время была рядом, напуганная, голодная…
Внутри меня всё сжалось. Сосновка. Господи, это же всего в сорока километрах отсюда.
— А эта женщина… — мой голос дрогнул, — можете описать её подробнее?
Вера накрыла мою руку своей:
— Алевтина Петровна. Крупная, с тяжёлым взглядом. Редко покидала дом, на контакт шла неохотно.
Коротко стриженные седые волосы, характер… не сахар, если честно. В деревню переехала незадолго до той истории, никто толком её не знал.
Я почувствовала, как холодеет затылок.
— Это подруга моей Свекрови, у нее жила старая подруга в той деревне — слова еле протиснулись сквозь пересохшие губы. — Свекровь забрала Аню… и отвезла к ней. Судя по всему из-за болезни она не понимала, что делает.
— Мы не знаем, — Михаил покачал головой. — Но могу поклясться: мы даже не подозревали, что девочку кто-то ищет. И мы любим её как родную.
В их глазах читался страх. Страх потерять ребёнка, которого они воспитывали десять лет. Я понимала этот страх как никто другой.
— Я не собираюсь отнимать у вас Лизу, — я посмотрела им в глаза. — Но она моя дочь. И сестра Артёма. Мне кажется, она имеет право знать правду.
Разговор длился три часа. Мы плакали, спорили, находили точки соприкосновения. И наконец решили: сегодня же рассказать Лизе. Вместе.
— Лиза дома? — спросила я, когда мы вышли из кафе.
— Да, с бабушкой, — Вера вытерла слёзы. — Поедете с нами?
В их квартире было светло и уютно. Книжные полки, фотографии Лизы в рамках, её рисунки на холодильнике. Настоящий дом.
Лиза сидела за столом, что-то рисуя, когда мы вошли. Лиза оторвалась от рисунка, подняв голову. Её лицо озарилось мгновенной радостью при виде Артёма.
— О, привет! — она махнула ему рукой с карандашом. — Не ожидала тебя увидеть!
Затем её взгляд скользнул ко мне, и радость сменилась удивлением. Она отложила карандаш, выпрямилась.
— Здравствуйте, — в её голосе появились настороженные нотки.
Её глаза перебегали с одного лица на другое, считывая непривычную серьёзность взрослых. — Что-то случилось, да? Вы все какие-то странные.
Мы расположились вокруг стола: её приёмные родители, я, Артём и сама Лиза. Вера взяла её за руку.
— Солнышко, нам нужно кое-что тебе рассказать. Это важно.
Лиза переводила взгляд с одного взрослого на другого.
— Я что-то не так сделала?
— Нет, милая, — я не удержалась и коснулась её руки. — Ты ни в чём не виновата. Просто… иногда жизнь преподносит невероятные сюрпризы.
— Помнишь, мы рассказывали, как нашли тебя? — начал Михаил. — Но есть то, чего ты не знаешь. И то, чего не знали мы сами.
Мы говорили по очереди, бережно и осторожно.
Показывали документы, фотографии, объясняли. Лиза слушала, широко раскрыв глаза. Она не плакала, только крепко сжимала руку Веры.
— Значит… — она наконец посмотрела на меня, — вы моя биологическая мама? А Артём — мой брат-близнец?
— Да, — я кивнула, не сдерживая слёз. — Ты моя дочь. Тебя звали Анна.
— Аня, — она произнесла имя медленно, прислушиваясь к его звучанию, словно пробуя на язык неизвестное блюдо. — А почему она это сделала? Почему увезла меня?
В её голосе не было обвинения — только искреннее недоумение ребёнка перед непостижимым поступком взрослого.
Я провела пальцами по краю стола, собираясь с мыслями.
— Мы вряд ли когда-нибудь узнаем правду, — я покачала головой. — После болезни она изменилась. Возможно, в помутнении рассудка пыталась тебя защитить… или это просто была болезнь. Эту тайну она забрала с собой.
Лиза перевела встревоженный взгляд на приёмных родителей.
— А мы… — Лиза подняла глаза, в них блестели слёзы, голос её дрогнул. — Что теперь будет с нами? Вы… вы же останетесь моими мамой и папой?
Вера не ответила сразу.
Она просто притянула дочь к себе — так, как делала тысячу раз прежде, когда та падала с велосипеда или просыпалась от кошмара.
— Глупенькая, — она погладила Лизу по волосам, её собственный голос сорвался. — Мы были твоими родителями всю твою сознательную жизнь. И ничто — слышишь? — ничто в целом мире этого не изменит.
Я сглотнула.
— Я не хочу ничего ломать, — произнесла, стараясь говорить ровно. — Просто хочу тоже быть частью твоей жизни. И чтобы вы с Артёмом узнали друг друга.
Лиза посмотрела на моего сына. Артём нервно теребил рукав, но, поймав её взгляд, решительно протянул руку.
— Привет, сестрёнка, — сказал он с неловкой улыбкой.
Лиза помедлила, смахнула слезу и вложила свою ладонь в его:
— Привет, братишка.
И что-то в этом простом жесте заставило моё сердце затрепетать от радости.
***
Прошло полгода. Мы нашли свой ритм в этой странной, сложной, но счастливой новой реальности.
Лиза осталась жить с приёмными родителями — они десять лет были её семьёй, и разрушать эту связь было бы жестоко. Но каждые выходные она приходит к нам.
Сегодня пятница. Я готовлю пиццу — теперь уже на троих. Артём настраивает новую игровую приставку, которую они с Лизой выпросили на двоих.
Из его комнаты доносится смех — они болтают по видеосвязи, хотя через час увидятся лично.
Я ставлю пиццу в духовку и смотрю на новую фотографию на стене: я, Артём и Лиза, все трое обнимаемся и смеёмся. А рядом — старое фото с Алексеем.
Наша семья снова почти полная. И когда я слышу, как открывается входная дверь и звонкий голос Лизы окликает: «Я пришла! Что на ужин?», я понимаю: иногда жизнь забирает счастье, чтобы потом вернуть его сторицей.
— Пицца будет через пятнадцать минут! — отвечаю я и улыбаюсь, ощущая, как внутри разливается тепло.
