Друзья, иногда жизнь ставит перед нами такие испытания, что кажется, будто нет выхода. Но даже в самой сложной ситуации всегда есть место для надежды. Сегодня я хочу поделиться с вами историей, которая заставит задуматься о том, что такое настоящая семья и что значит быть сильным.
– Ты меня в приют сдаёшь? Как какую-то ненужную вещь?
– Лена, ну что ты такое говоришь? Успокойся, дай мне всё объяснить…
– Что объяснять? Что я тебе больше не нужна и младшие важнее?
Из комнаты выглянул шестилетний Толик в застиранной майке с Человеком-пауком:
– Мам, Полина опять обкакалась.
– Сейчас приду, солнышко. Закрой дверь.
Лена усмехнулась:
– Вот именно. Солнышко. А я кто? Обуза?
– Ты старшая. Тебе уже пятнадцать лет. Ты должна понимать…
– Что должна? Что наш отец нас бросил? Что есть нечего? Вчера мы одну пачку лапши на троих разделили! Я это должна понимать?
Нина достала из кармана своего халата мятую пачку сигарет «Донской табак» и закурила трясущимися руками. Лена фыркнула:
– На сигареты есть, а на еду нет?
– Это последняя. Соседка дала.
В квартире пахло сыростью и безысходностью. Обои в цветочек отклеились по углам, на потолке виднелись жёлтые разводы от протечек. Из крана на кухне капало – тинь, тинь, тинь. Счётчик воды крутился.
– Послушай меня, – Нина затушила окурок в консервной банке. – В приюте кормят три раза в день. Форму выдадут, учебники. Там даже кружки есть. А здесь что? Толику через год в школу, а у него штаны уже до колен. Полине лекарства нужны от кашля – две тысячи гривен. У меня в кошельке сто восемьдесят гривен до следующей зарплаты. Это ещё целая неделя!
– И что, меня решила продать?
– Не продать, а спасти! От всего этого! – Нина обвела рукой кухню. – Думаешь, мне легко? Думаешь, я каждую ночь не плачу?
– Что-то я не слышала.
– А ты послушай! – мать сорвалась на крик. – Послушай, как я вою в подушку, чтобы вы не слышали! Как молю Бога, чтобы утром не проснуться! Но я встаю и иду драить туалеты в офисе за пятнадцать тысяч гривен! А вечером посуду мою в кафе до часу ночи! И всё равно не хватает!
Лена молчала. В животе урчало – с самого утра ничего не ели.
– Приют на улице Яблоневой, седьмой номер. Завтра отвезу.
– Завтра? – Лена опешила. – Так быстро?
– Место освободилось. Одну девочку родственники забрали. Если не займём – отдадут другим.
Приют оказался обшарпанным трёхэтажным зданием за ржавым забором. Во дворе – облезлые качели и турник. Пахло хлоркой и капустой.
Директриса, полная женщина с химической завивкой, окинула Лену оценивающим взглядом:
– Сергеева Лена Петровна, пятнадцать лет. Мать – Сергеева Нина Ивановна. Отец?
– Пропал без вести, – буркнула Нина.
– Ясно. Причина помещения?
– Тяжёлое материальное положение. Временно, до улучшения…
– Все говорят «временно», – хмыкнула директриса. – Распишитесь здесь, здесь и вот здесь. Личные вещи сдать воспитателю. Телефоны разрешены с семи до девяти вечера. Посещения по воскресеньям.
Мать быстро чмокнула Лену в щёку и почти выбежала из кабинета. Даже не обернулась.
Воспитательница, худая женщина с добрым лицом, повела Лену наверх:
– Меня Ольга Павловна зовут. Будешь в третьей комнате, там ещё три девочки. Вот тебе постельное бельё, полотенце. Форма в общем шкафу – подберёшь по размеру.
Комната оказалась тесной – четыре кровати, четыре тумбочки, один шкаф на всех. На подоконнике стояла банка с окурками.
– О, новенькая! – рыжая девица лет семнадцати сплюнула в банку. – Я Маша. Это Света, моя сестра, а это Лиза-тихоня. Чего попала-то?
– Мать сдала, – Лена села на свободную кровать. Матрас провис, пружины скрипнули.
– А, социалка, – кивнула Маша. – У нас таких половина. Моих вот за пьянку прав лишили, мы тут третий год. Лизу вообще из детдома перевели, родственников не нашли. Ты откуда?
– С улицы Победы, дом двенадцать.
– О, богатый район! – засмеялась Света. – Наверное, в интернет-кафе зависала?
– Не особо. Денег не было.
– Да у нас ни у кого не было, – Маша достала новую сигарету. – Куришь?
– Нет.
– Правильно, не начинай. Тут делать нечего, вот и дымим. Телефон есть?
Лена достала старенькую Nokia 3310.
– Ого, антиквариат! У меня такая же была, пока не спёрли. Ладно, устраивайся. Ужин в шесть, отбой в десять. В душе вода горячая только утром, так что не проспи.
Ночью Лена лежала без сна. В соседней кровати всхлипывала Лиза. Сёстры о чём-то шептались.
Она достала телефон, написала СМС Саше – единственному нормальному парню в классе: «Меня в приют отдали. Не ищи».
Ответ пришёл через минуту: «Что за ерунда? Где ты?»
Лена выключила телефон.
Утром в столовой давали овсянку на воде, хлеб с маргарином и чай. Лена села в углу, ни на кого не глядя.
– Эй, новенькая! – к ней подсел парень лет шестнадцати с наглой физиономией. – Я Макс. Старший на этаже. Значит так, правила простые: не ябедничаешь, не наглеешь, делишься, если есть чем. Поняла?
– Поняла.
– Умная. Сигареты есть?
– Не курю.
– Деньги?
– Нет.
– Телефон покажи.
Лена достала кнопочную Nokia. Макс расхохотался:
– Да это же кирпич! Ладно, проехали. Слушай, если проблемы – ко мне. Но за помощь платить нужно, учти.
После завтрака их повели на занятия. Школа была тут же, в приюте. Учителя уставшие, не особо старались. Лена села за последнюю парту.
На перемене подошла Лиза:
– Не слушай Макса. Он просто выпендривается, но в целом не злой. Просто тут так принято – типа иерархия.
– А ты давно здесь?
– Два года. Сначала в детдоме была, потом сюда перевели. Лучше стало – тут хоть какая-то свобода есть.
– Свобода? – Лена усмехнулась. – В клетке?
– Ну, хотя бы кормят стабильно. И крыша над головой есть.
Прошла неделя. Лена привыкала к распорядку: подъём в семь, завтрак, школа, обед, самоподготовка, ужин, отбой. Всё по часам, как в тюрьме.
В воскресенье ждала маму. Не пришла. Позвонила – сказала, что Полина заболела, не может оставить её.
В понедельник после уроков Лену вызвали к директору. В кабинете сидел Саша.
– Это что за самоуправство? – рявкнула директриса. – Посторонние лица в учреждении!
– Я двоюродный брат, – спокойно соврал Саша. – Вот, мать передала продукты.
Он поставил на стол два пакета из «Мегамаркета».
– Родственники могут посещать только по воскресеньям!
– Я в воскресенье работаю. Могу справку принести.
Директриса поморщилась:
– Пятнадцать минут. И чтобы больше такого не было!
Они вышли во двор. Саша выглядел взрослее своих шестнадцати – высокий, широкоплечий. Отец держал автомойку, там и работал сын после школы.
– Лена, какого чёрта? Почему ты здесь?
– А ты не догадываешься? Отец сбежал, денег нет, мать двоих младших еле тянет. Вот и сдала меня, как вещь в ломбард.
– Бред какой-то. Слушай, у меня есть одна мысль. Отец ищет помощников на мойку. Платит нормально – триста гривен в час. Могу замолвить за тебя словечко.
– Мне ещё нет шестнадцати.
– Через три недели будет же! А пока я буду носить твоей матери деньги. Скажу, что долг возвращаю.
– Какой долг, Саш? Не придумывай.
– А помнишь, ты мне с алгеброй помогала? Вот, плачу репетитору, – он улыбнулся. – Не спорь. Я уже всё решил.
Лена отвернулась, чтобы он не видел слёз:
– Дурак ты, Сашка.
– Сама дура. В субботу приеду опять. Что принести?
– Шоколадку. И носки тёплые – тут холодно.
Саша сдержал слово. Приехал в субботу с отцом. Антон Борисов, крепкий мужчина с добрым лицом, долго разговаривал с директрисой. Потом позвали Лену.
– Значит так, – сказал Борисов. – Берём тебя на испытательный срок. Как шестнадцать исполнится – оформим официально. Сможешь после школы работать?
– Смогу! А как же… приют?
– Договорились, что будешь уходить на работу. Но ночевать – здесь, пока мать не заберёт. Устраивает?
– Да! Спасибо!
Директриса поджала губы:
– Это исключение. Если будут проблемы – сразу отменю.
Маша, узнав про работу, присвистнула:
– Везёт тебе! Триста гривен в час – это же царская зарплата! Мне бы так.
– Могу спросить насчёт тебя.
– Да кому я нужна с моей биографией. У меня приводы были. За кражу.
– И что украла?
– Еду в магазине. Для Светы. Она болела, а жрать нечего было. Родители пили третью неделю.
Лена достала из пакета, что принёс Саша, шоколадку:
– Держи. Поделись со Светой.
Маша растерялась:
– Ты чего? Сама ешь.
– У меня ещё есть. Бери, не ломайся.
С этого дня они подружились. Маша рассказывала страшные истории из прошлой жизни, учила выживать в приюте, защищала от Макса и его приближённых.
День рождения Лены выпал на четверг. Шестнадцать лет она встретила за мытьём «Тойоты» какого-то офисного клерка.
– С днём рождения, Лена! – Саша принёс торт «Наполеон» из «АТБ». – Это мама испекла. Ну, купила и немного доработала.
На мойке работали ещё трое парней – Костя, Дима и молчаливый Фархад. Все поздравили, даже Борисов вышел из офиса:
– Теперь официально оформляем. Зарплата двадцать тысяч гривен при полной занятости. Но учёбу не бросай!
После смены Саша проводил её до приюта:
– Знаешь, я тут подумал…
– О чём?
– О тебе. О нас. В смысле… Блин, не знаю, как сказать.
– Саш, ты мне нравишься. Давно. Но у меня сейчас такая жизнь, что не до романтики.
– А я подожду. Когда всё наладится.
– Может, и не наладится.
– Наладится. Вот увидишь.
В комнате Маша со Светой устроили мини-праздник. Лиза подарила заколку – свою единственную красивую вещь.
– Девочки, вы чего? – Лена растрогалась.
– День рождения же! – Маша достала из-под матраса бутылку дешёвого вина. – Тихо свистнула из магазина. Не смотри так, я больше не ворую. Это последний раз, честно.
Выпили по глотку. Вино было кислым, но грело.
– За тебя, Лена! Чтобы ты свалила отсюда поскорее!
– За всех нас, девочки. Чтобы все свалили.
Нина пришла через две недели. Похудевшая, с синяками под глазами.
– Прости меня, доченька. Я не хотела так.
– Знаю, мам. Как вы там?
– Толик в школу пошёл. Подготовительный класс. Полина в садике. Борисов, отец Саши, предложил мне работу администратором на мойке. Тридцать тысяч гривен обещает.
– Мам, это же замечательно!
– Но долги… Квартиру могут отобрать. Я к юристу ходила – если не погасим хотя бы часть, опишут всё имущество.
– Сколько нужно?
– Триста тысяч гривен минимум. Где их взять?
Лена задумалась:
– Мам, а бабушкина дача? Она же на тебя записана?
– Дача? Да кому она нужна – развалюха в садоводстве.
– А земля? Шесть соток же. Можно продать.
Нина встрепенулась:
– Точно! Как я не подумала! Сосед давно предлагал купить, хочет расшириться.
– Вот и продай. И сразу часть долга закрой.
– Умница ты моя! Завтра же займусь!
Когда мать ушла, Маша сказала:
– Повезло тебе с матерью. Моя даже не звонит.
– Она меня в приют сдала, Маш.
– Но приходит же. И ищет решение. А моим плевать. Отец вообще новую семью завёл, отказался от нас официально.
Прошёл месяц. Лена работала каждый день после школы, копила деньги. Половину отдавала матери, половину откладывала.
Однажды вечером в приют пришёл незнакомый мужчина. Лену вызвали к директору.
– Твой отец, – сухо сказала директриса.
Пётр постарел лет на десять. Небритый, в мятой куртке, пахнул перегаром.
– Привет, дочка.
– Какая я тебе дочка? Ты нас бросил!
– Лена, я могу объяснить…
– Что объяснить? Что ты взял кредиты и сбежал? Что из-за тебя я в приюте, а мама надрывается на двух работах?
– Я хотел бизнес открыть. Для вас старался! Но партнёры обманули, деньги пропали. Я искал выход, честно!
– Полгода искал? И где нашёл? На дне бутылки?
Пётр опустил голову:
– Я знаю, что виноват. Но я вернулся. Устроился на стройку прорабом. Буду помогать.
– Не нужна твоя помощь. Мы сами справимся.
– Лена, прошу тебя…
– Уходи. И не приходи больше.
Отец ушёл, а Лена разревелась прямо в кабинете. Директриса молча протянула ей платок.
Дачу продали за четыреста тысяч гривен. Триста отдали банку, на оставшиеся деньги Нина сделала косметический ремонт в квартире и купила детям нормальную одежду.
– Можешь домой вернуться, – сказала она Лене. – Денег теперь хватает.
– Нет, мам. Я уже привыкла. И мои девочки тут. Доучусь до конца года.
На самом деле Лена не хотела бросать Машу со Светой и Лизу. Они стали как сёстры.
В апреле Маша влипла в историю. Макс с дружками решили обчистить киоск возле приюта. Заставили Машу стоять на шухере.
Их всех задержала полиция. Макса и двоих парней отправили в колонию – им уже было по восемнадцать. Маше дали условный срок.
– Всё, конец мне, – рыдала она. – Теперь точно никуда не возьмут.
– Возьмут, – Лена обняла подругу. – Борисов возьмёт. Я попрошу.
– Да кому я нужна с условкой?
– Мне нужна. И Свете. И ещё – ты не виновата. Тебя заставили.
Борисов действительно взял Машу на мойку. Сначала на испытательный срок.
– Один прокол – и вылетишь, – предупредил он. – Второго шанса не будет.
Маша вкалывала как проклятая. Даже курить бросила.
Май. До выпускного две недели. Лена сидела в комнате, готовилась к экзаменам. Вошла воспитательница:
– Сергеева, к директору.
В кабинете сидела мать. Заплаканная.
– Что случилось?
– Твой отец… В больнице он. Авария на стройке, упал с лесов. Сломал позвоночник. Может не выжить.
Лена села:
– И что теперь?
– Он тебя просит. Хочет увидеть.
– Нет.
– Лена, он умирает.
– Пусть умирает.
– Как ты можешь так говорить? Он твой отец!
– Он перестал быть отцом, когда нас бросил!
Нина встала:
– Решай сама. Палата двести восемь, травматология.
Лена просидела в комнате до вечера. Потом пошла.
Пётр лежал весь в бинтах, подключённый к аппаратам. Открыл глаза:
– Пришла…
– Что тебе нужно?
– Прости меня. Я знаю, что не заслужил. Но прости.
– За что простить? За то, что из-за тебя мы чуть с голоду не умерли? За приют? За мамины слёзы?
– За всё. Я был трусом. Испугался, что не справлюсь, и сбежал. Но я вернулся.
– Поздно вернулся.
– Знаю. Но я успел кое-что сделать. Продал машину, часы, всё, что было. Пятьсот тысяч гривен получилось. Отдал маме на долги. Теперь осталось совсем немного.
Лена удивилась:
– Откуда у тебя машина?
– Купил в кредит, когда бизнес начинал. Спрятал у друга. Хотел на ней потом приехать, типа успешный. Дурак был.
– Был и остался.
– Да. Но хоть что-то исправил. Лена, береги маму и малышей. Ты теперь старшая.
– Я и так старшая.
– Умница ты. В меня не пошла, слава богу.
Пётр умер через три дня. На похороны пришло человек десять. Лена стояла в стороне, не плакала.
– Ты его так и не простила? – спросил Саша.
– Нет. Но злость ушла. Остаётся только жалость.
Выпускной отмечали в приюте. Накрыли столы в столовой, даже директриса смягчилась – разрешила музыку до одиннадцати.
Лена получила аттестат с хорошими оценками. Маша – с удовлетворительными, но главное – получила.
– Девочки, мы сделали это! – кричала Света. – Мы выжили в этой дыре!
– Это не дыра, – неожиданно сказала тихая Лиза. – Это дом. Для тех, у кого его нет.
Все замолчали. Потом Лена подняла стакан с соком:
– За нас! За то, что мы выстояли! И за тех, кто ещё здесь останется!
В июне Лена вернулась домой. Квартира преобразилась – новые обои, нормальная мебель, даже телевизор купили.
– Мам, откуда деньги?
– Зарплата, твоя помощь, да и шить начала снова. Соседки заказывают. Вон, Толику на выпускной в садике костюм сшила.
Толик выбежал в новом костюмчике:
– Лена, смотри, я красивый!
– Красавец! Иди обниму!
Полина тоже подбежала:
– Лена, ты дома тепель будешь?
– Буду, малышка. Теперь всегда буду дома.
Вечером пришёл Саша:
– Ну что, свободна?
– От чего?
– От приюта. Может, сходим куда-нибудь? В кино, например?
– Саш, у меня денег нет на кино.
– А у меня есть. Я же работаю, забыла?
Они пошли на вечерний сеанс какой-то комедии. Лена впервые за полгода смеялась от души.
– Знаешь, – сказал Саша, провожая её домой, – я подаю документы в политех. На инженера. А ты?
– В педагогический. Хочу учителем стать.
– Начальных классов?
– Нет. Трудных подростков. Таких, как в приюте. Хочу помогать им.
– Ты сама только что оттуда.
– Вот именно. Я знаю, каково им. И знаю, как помочь.
Саша взял её за руку:
– Из тебя выйдет отличный учитель.
– Посмотрим. Ещё учиться и учиться.
– Лена, я хочу сказать… В общем, давай встречаться? Официально?
– А мы разве не встречаемся?
– Ну, типа того. Но я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Не другом, а девушкой.
Лена остановилась:
– Саш, ты видел, какая у меня семья? Какие проблемы? Я не смогу ходить по кафешкам, покупать красивую одежду…
– Мне плевать на кафешки. Мне нужна ты. Такая, какая есть.
Она поцеловала его. Первый раз в жизни поцеловала парня.
– Это значит «да»?
– Это значит «да», дурачок.
В августе пришли результаты ЕГЭ. Лена набрала достаточно баллов для бюджета. Нина плакала от радости:
– Моя дочка студенткой будет!
Маша тоже поступила – в колледж на повара. Света пошла работать в «Мегамаркет». Лиза осталась в приюте – ей ещё год учиться.
Первого сентября Лена стояла у входа в педагогический. Рядом Саша, мама, Толик с Полиной.
– Иди, дочка, – сказала Нина. – У тебя вся жизнь впереди.
Лена оглянулась. Позади остался самый трудный год её жизни. Приют, голод, предательство отца. Но она выстояла. И не одна – рядом были люди, которые не дали ей упасть.
Она взяла Сашу за руку и шагнула вперёд. В новую жизнь.
Пять лет спустя Лена стала учителем в том самом приюте. Маша открыла маленькое кафе. Саша и Лена поженились, родили двойню.
Что думаете, друзья? Есть ли в жизни второй шанс? А может, это история о том, что семья — это не всегда кровные узы, а люди, которые остаются с тобой, несмотря ни на что? Поделитесь своими мыслями в комментариях! 👇
