— Лена, опять четвёрка по химии? — Ольга Николаевна смотрела на дочь через очки, и от её взгляда Лене хотелось исчезнуть.
— Мам, это же только текущая оценка за лабораторную. Учительница была не в духе сегодня…
— Не в духе? — голос матери стал ещё холоднее. — Ты хочешь сказать, что твои успехи зависят от чьего-то настроения? Лена, мне казалось, мы с отцом воспитали в тебе больше ответственности.
Шестнадцатилетняя девушка сжала кулаки под столом. Четвёрка. Обычная четвёрка, которой родители многих её сверстников были бы рады. Но только не в их доме. Не там, где на стене висели награды старшей сестры Насти — золотая медаль, красный диплом, благодарности за успехи на работе.
— Я всё исправлю, — тихо пообещала Лена.
— Конечно, исправишь. И запишешься на дополнительные уроки. Я уже всё обговорила с Татьяной Игоревной, она занимается только с лучшими, но для тебя сделает исключение.
«Исключение». Лена прикусила губу. Вся её жизнь состояла из таких «исключений» для ребёнка успешных родителей. Исключений, за которые приходилось расплачиваться идеальным поведением, высокими оценками и полным отсутствием собственных желаний.
— А как же наша театральная студия? У нас репетиция в пятницу…
— Театр подождёт. Сначала учёба, потом развлечения. Ты же знаешь, что от твоих оценок зависит поступление в медицинский?
Медицинский. Лена не помнила, когда именно было решено, что она станет врачом. Кажется, это определили ещё до её рождения — третье поколение врачей в семье, традиция, которую нельзя нарушать.
Пятница выдалась просто ужасной. Утром за контрольную по физике она получила тройку — учительница отметила «спешку и невнимательность». На большой перемене лучшая подруга Света сообщила, что их планы на выходные отменяются — родители везли её на дачу отмечать юбилей бабушки.
— Извини, Лен, но ты же понимаешь, семья важнее всего.
Лена всё понимала. Она всегда всё понимала.
После уроков, вместо того чтобы идти к репетитору по химии, ноги сами понесли её в другую сторону. Прочь от школы, от дома, от всего правильного и расписанного по минутам.
В кармане завибрировал телефон. Мама. Лена вытащила его и, не глядя, выключила. Впервые в жизни.
Город казался совершенно иным, когда она шла не по привычному маршруту. Незнакомые улочки манили неизведанным, витрины магазинов открывали целый новый мир, о существовании которого она раньше и не догадывалась. Из маленькой кофейни на углу доносился такой манящий аромат корицы и ванили, что пройти мимо было невозможно.
— Привет, ты не из нашей школы? — за соседний столик подсел парень в джинсовой куртке. — Я тебя где-то видел.
Присмотревшись, она узнала Диму из параллельного класса — местную знаменитость, играл в школьной рок-группе, вечно опаздывал и при этом оставался любимчиком всех учителей.
— Из вашей, — Лена сделала глоток кофе. Немного горький, но очень приятный.
— А чего одна? Ты же вроде из тех… ну, отличниц, которые сразу после школы бегут домой.
— Сегодня я из тех, кто сбежал от репетитора.
Дима удивлённо присвистнул: — Ого, бунт на корабле? Слушай, мы тут с ребятами на заброшку собираемся. Хочешь с нами?
Заброшенная фабрика на окраине города — место, окутанное легендами. Сюда ходили старшеклассники, чтобы почувствовать себя взрослыми и свободными. Место, куда правильные дети из благополучных семей никогда не заглядывали.
— Хочу, — услышала она свой голос.
Фабрика выглядела мрачновато даже в лучах заходящего солнца. Потрескавшаяся краска, пустые оконные проёмы, ржавые конструкции. Компания Димы — человек семь — уже была на месте. Кто-то принёс портативную колонку, и играла музыка.
— Новенькая? — спросила девушка с фиолетовыми прядями в волосах. — Я Вера.
— Лена.
— А, та самая идеальная дочка! — Вера рассмеялась. — Я слышала о тебе. Собираешься получить медаль?
— Собиралась, — Лена пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушной.
Они бродили по цехам, фотографировались на фоне граффити, смеялись над чужими шутками. Ощущение было странным — одновременно не по себе и очень свободно. Впервые за долгое время от неё никто не ждал идеального поведения.
— Пойдём на крышу! — крикнул кто-то. — Оттуда виден весь город!
Лестница на крышу казалась совсем ненадёжной — некоторых ступеней не было, перила качались. Но все полезли наверх, и Лена не хотела выглядеть трусихой.
На полпути под её ногой что-то хрустнуло. Прогнившая ступенька не выдержала, и девушка почувствовала, что падает. Инстинктивно схватилась за перила, но те лишь заскрипели и отошли от стены.
— Держись! — Дима попытался дотянуться до неё, но было слишком далеко.
Трёхметровая высота внизу казалась бездной. Бетонный пол с торчащей арматурой ждал свою жертву. Её ладони начали скользить от пота и страха.
— Телефон! У кого-нибудь есть телефон?! — крикнула Вера.
— Я свой дома оставил! — У меня сел! — У меня нет связи!
Её собственный выключенный смартфон лежал в кармане, но достать его, не отпустив перила, было невозможно.
— Я побегу за помощью! — крикнул кто-то и бросился к выходу.
Но время работало против них — пока добежит, пока найдёт взрослых, пока вернутся… Руки уже дрожали от напряжения, пальцы медленно разжимались.
— Лена! Лена, ты здесь?!
Голос матери ворвался в полутёмный цех как спасательный круг. Невозможно было поверить — но это действительно была она.
— Мама! — крикнула Лена, и от этого крика руки ослабли ещё сильнее. — Мама, я здесь! На лестнице!
Быстрые шаги, и внизу появилась Ольга Николаевна. Без своего идеального костюма, с растрёпанными волосами, в кедах — дочь никогда не видела её такой.
— Держись, солнышко! Только держись! — голос матери дрожал. — Сейчас, сейчас мы что-нибудь придумаем!
Женщина лихорадочно огляделась по сторонам. Схватила какую-то доску, потом бросила — слишком короткая. Нашла кусок брезента, попыталась растянуть под дочерью — бесполезно, не выдержит при падении.
— Мам, я больше не могу…
— Можешь! Ты моя сильная девочка, ты можешь! Помнишь, как в пять лет упала с велосипеда? Ты тогда даже не заплакала, встала и поехала дальше!
Воспоминание всплыло само — тогда мама бросила важную встречу и примчалась в парк, увидев разбитые коленки дочери.
— Слушай только мой голос, Леночка. Только мой голос. Дыши ровно. Вдох-выдох. Вот так, умница.
Продолжая говорить, Ольга Николаевна лихорадочно набирала номер спасателей. Объясняла, где они находятся, умоляла поторопиться.
— Мам, прости меня…
— Не смей! Ты не смеешь прощаться! Мы ещё поругаемся дома, я тебе обещаю! И на неделю заставлю мыть всю посуду! И никаких гаджетов до конца четверти!
Несмотря на ситуацию, на губах Лены появилась слабая улыбка. Мама пыталась шутить. Мама, которая всегда была такой серьёзной и правильной.
— Они едут, слышишь? Уже едут! Ещё немного!
Сирена скорой и спасателей раздалась через бесконечные минуты. Профессиональные руки подхватили Лену, помогли спуститься. Ноги подкашивались, и она упала прямо в объятия матери.
— Моя девочка, моя глупая, любимая девочка, — Ольга Николаевна плакала, не стесняясь спасателей и подростков. — Как же ты меня напугала!
Домой ехали в тишине. Отец ждал у подъезда — бледный, с покрасневшими глазами. Обнял молча, крепко, как в детстве.
Дома царила непривычная обстановка. Вместо ожидаемого скандала и нотаций — тишина. Мама заварила чай — обычный чёрный, не зелёный. Отец достал печенье — то самое, которое покупал тайком от мамы, следящей за правильным питанием.
— Как ты меня нашла? — наконец спросила Лена.
— Приложение родительского контроля, — Ольга Николаевна грустно улыбнулась. — Показывало последнее место, где был включён телефон. Когда ты его выключила, осталась последняя точка геолокации. А потом… потом я просто обзвонила всех твоих одноклассников. Кто-то слышал про заброшку.
— Ты обзвонила весь класс?
— Весь класс, учителей, родителей… Лена, я думала, сойду с ума. Когда Татьяна Игоревна позвонила, что ты не пришла на занятие…
Ольга Николаевна закрыла лицо руками. Отец обнял её за плечи.
— Прости, мам.
— Нет, это ты нас прости, — неожиданно сказал отец. — Мы… мы так заигрались в идеальную семью, что перестали видеть тебя настоящую.
— Я не хотела вас расстраивать. Правда. Просто… просто устала быть идеальной.
— Знаешь, что сказала мне твоя классная руководительница, когда я ей позвонила? — Ольга Николаевна подняла голову. — «Ваша дочь никогда не улыбается». Никогда, Лена! А я даже не замечала.
— Мам…
— Нет, дай мне договорить. Мы с отцом… мы так хотели дать тебе всё самое лучшее. Лучшее образование, лучшие возможности, лучшее будущее. И не заметили, как забрали у тебя настоящее.
— Вы хорошие родители, — на глаза навернулись слёзы. — Просто я не та идеальная дочь, которую вы заслуживаете.
— Глупости! — отец притянул её к себе. — Ты именно та дочь, которая нам нужна. Живая, настоящая, со своими мечтами и ошибками. Нам не нужна идеальная. Нам нужна ты.
Разговор продолжался до глубокой ночи. Впервые за много лет — честно, без масок и ожиданий. Родители слушали. По-настоящему слушали, не перебивая, не поучая. А потом мама призналась: — Знаешь, я в твоём возрасте мечтала стать художником. Но моя мама сказала, что это несерьёзно. И я стала врачом. Хорошим врачом, но… Иногда я думаю, какой бы была моя жизнь, если бы я тогда настояла на своём.
— Ты рисуешь?
— Давно нет. Но может быть… может быть, начну снова. Если ты покажешь мне, как это — следовать за мечтой.
Понедельник начался необычно. Никакого подъёма в шесть утра для повторения материала. Завтрак — не овсянка со свежевыжатым соком, а блинчики с вареньем.
— Мам, ты что, заболела? — пошутила Лена.
— Выздоравливаю, — улыбнулась Ольга Николаевна. — Мы оба с отцом. От синдрома идеальных родителей.
В школе все только и говорили о пятничном происшествии. Одноклассники окружили Лену вопросами. Вместо ожидаемого осуждения — ведь примерная ученица сбежала на заброшку — она услышала совсем другое:
— Круто, что не побоялась! — Мои родители бы меня убили… — Слушай, а твоя мама реально весь класс обзвонила? Моей маме в десять вечера звонила!
После химии учительница попросила её остаться. Лена приготовилась к нотации, но Татьяна Игоревна неожиданно сказала: — Твоя мама звонила. Отменила дополнительные занятия. Сказала, что вы пересматриваете свои приоритеты. Это правда?
— Да.
— И правильно. Знаешь, Лена, у тебя есть способности к химии, не спорю. Но глаза загораются только на литературе. Может, не стоит себя ломать?
Вместо прямой дороги домой — снова та самая кофейня, где всё началось. Капучино и сообщение маме:
«Мам, я в кофейне на углу. Приедешь? Хочу показать тебе место, где я приняла первое самостоятельное решение».
Ответ пришёл через минуту: «Еду. Закажи мне латте с карамелью. Давно мечтала попробовать, но стеснялась — это же сплошные калории 😊».
Смайлик от мамы — определённо что-то новенькое.
В кофейню зашёл Дима, увидел её и неловко остановился у двери.
— Привет. Можно?
— Садись.
— Слушай, мы все тогда… Ну, прости, что так вышло. Дурацкая была идея.
— Нормальная идея. Просто исполнение подвело, — она отпила кофе. — Знаешь, если бы не та лестница, я бы до сих пор играла в идеальную дочь.
— И что теперь?
— Теперь? Теперь я просто буду собой. Неидеальной, но настоящей.
Над дверью зазвенел колокольчик. В кофейню вошла Ольга Николаевна — джинсы и свитер вместо делового костюма.
— Это твоя мама? — присвистнул Дима. — Не узнать.
— Мы обе меняемся, — улыбнулась девушка и помахала маме. — Мам, это Дима. Тот самый, с заброшки.
Ольга Николаевна протянула парню руку: — Спасибо, что были с ней. Страшно подумать, что бы случилось, окажись она там одна.
Парень покраснел, пробормотал что-то невнятное и поспешно ретировался. Мама села за столик, обхватила ладонями горячую чашку.
— Отец на работе?
— Нет, поехал в художественный магазин. Решил купить мне мольберт и краски. Сказал, что если я не начну рисовать, он сам начнёт. А у него, знаешь ли, к искусству способностей ещё меньше, чем у тебя к химии.
Смех получился лёгким, искренним — таким, каким они давно не смеялись вместе.
— Мам, а Настя знает?
— Позвонила ей в субботу. Она сначала не поверила. Потом сказала: «Наконец-то». Оказывается, она тоже в своё время бунтовала. Только мы с отцом были слишком заняты её достижениями, чтобы заметить.
— Она приедет?
— На выходных. Хочет познакомиться с настоящей сестрой, а не с роботом по выполнению родительских ожиданий. Это её слова, не мои.
За окном кофейни жизнь шла своим чередом. Спешили прохожие, сигналили машины, старушка кормила голубей. Обычный понедельник в обычном городе. Но для них это был первый день новой жизни. Жизни, в которой можно быть неидеальной и всё равно любимой.
— Знаешь, о чём я думала всю субботу? — Ольга Николаевна задумчиво смотрела в окно. — Мы так старались уберечь тебя от ошибок, что чуть не уберегли от жизни.
— Мам, не вини себя. Вы хотели как лучше.
— Благими намерениями… Знаешь, как заканчивается эта пословица. Лена, пообещай мне кое-что.
— Что?
— Продолжай ошибаться. Ну, может, не на заброшенных фабриках, но… Пробуй новое, рискуй, живи. А мы с отцом научимся быть рядом, а не над.
— А если я снова что-то натворю?
— Значит, снова придётся обзванивать весь класс, — мама улыбнулась. — Но теперь я хотя бы буду знать имена твоих одноклассников. И знаешь что? Это того стоит.
Эпилог. Год спустя
— Лена Николаевна, поздравляю с поступлением!
Декан филологического факультета пожал руку новоиспечённой студентке. Родители стояли в дверях деканата — мама утирала слёзы, отец гордо улыбался.
— Надеюсь, вы не пожалеете о своём выборе, — добавил декан. — Филология — это не просто профессия, это призвание.
— Я знаю, — ответила девушка. — Именно поэтому я здесь.
На университетском дворе август радовал последними тёплыми деньками. Студенты группами обсуждали предстоящий учебный год.
— Ну что, будущий филолог, — отец обнял дочь за плечи, — не жалеешь, что не медицина?
— Ни капли. А вы?
— Мы? — мама достала телефон, показала фото. — Смотри, моя первая картина за двадцать лет. Кривая, но моя.
На экране — пейзаж. Немного неумелый, но удивительно живой. Закат над рекой, старая ива на берегу.
— Это же наше место! Где мы на пикники ездили!
— Ага. Решила начать с того, что люблю. Как и ты.
В кафе неподалёку ждала Настя. Старшая сестра приехала специально на поступление. За год многое изменилось — она ушла из престижной клиники, открыла небольшой кабинет в спальном районе.
— Зарплата меньше, зато сплю спокойно, — объясняла она. — И знаешь что? Пациенты благодарят. По-настоящему, а не конвертами.
— Тост! — отец поднял бокал с соком. — За ошибки, которые делают нас сильнее. За выбор, который делает нас счастливее. И за то, что мы наконец-то научились быть семьёй, а не играть в неё.
— И за заброшенные фабрики! — добавила Лена.
— Нет уж, — мама покачала головой, — давай без экстрима. Мне одного раза хватило на всю жизнь.
За соседним столиком сидела семья с подростком — мальчик что-то тихо объяснял родителям, те хмурились, качали головами.
— Двойка, — шепнула Настя. — Спорим?
— Неважно, — ответила младшая сестра. — Важно, что будет дальше.
Встретившись взглядом с мальчиком, она незаметно показала ему большой палец вверх. Мол, держись, парень. Всё наладится. Может, не сразу, может, через падение с лестницы собственных ожиданий. Но наладится обязательно.
Потому что идеальных детей не бывает. Как не бывает идеальных родителей. Бывают только живые люди, которые учатся любить друг друга не за достижения, а просто так. За то, что есть.
И это, пожалуй, самый главный урок, который вынесла девушка из своего падения. Иногда нужно упасть, чтобы научиться летать. И хорошо, когда рядом есть те, кто поймает. Или хотя бы подстелет что-нибудь мягкое.
Мама взяла её за руку под столом, сжала легонько. Дочь сжала в ответ. Больше не нужно было слов — они научились слышать друг друга и в тишине.
Как вы считаете, что важнее: идеальные оценки или искреннее счастье вашего ребенка? Поделитесь своим мнением в комментариях!
