Мария впервые подумала о том, что зря сказала “да”, когда Елена Петровна зашла в квартиру не просто с чемоданом, а с каким-то театральным шиком, будто не жить пришла, а вела прямую трансляцию из собственной жизни для первого канала.
— Ну, я-то думала, у вас тут просторнее… — с осуждением произнесла она, оглядывая двухкомнатную квартиру на юго-западе Москвы, которую Мария с Алексеем купили в ипотеку пять лет назад.
Мария стояла на кухне, стискивая зубы. Если бы можно было заварить чай на одной ярости — она бы устроила чайную церемонию.
— Мы вас ждали, Елена Петровна, — сквозь зубы, но с натянутой улыбкой произнесла она. — Проходите, располагайтесь. Как дорога?
— Ой, да разве это дорога? На такси всё. Хотя… могли бы и вы с сыном встретить. Не барыня я, конечно, но как-то по-семейному было бы. — Елена Петровна поставила чемодан с таким грохотом, что кошка Муси побежала под диван.
👉Здесь наш Телеграм канал с самыми популярными и эксклюзивными рассказами. Жмите, чтобы просмотреть. Это бесплатно!👈
Алексей в этот момент был на работе и, как всегда, умыл руки. Он вообще редко вмешивался в “женские войны”, как сам это называл. Он был мужчиной мирного типа: тихо, спокойно, чтобы телевизор работал и еда была тёплая. Всё остальное — “баба разберутся”.
Мария никогда не была “бабой”. Она была женщиной с высшим образованием, работой в юрфирме, ипотекой и раздражённым желудком от постоянных стрессов.
Первые две недели прошли терпимо. Если не считать, что Елена Петровна занимала ванную ровно в те моменты, когда Марии надо было на работу, комментировала всё, начиная от цвета лака на её ногтях до длины юбки, и прятала ложки в микроволновку, потому что “так удобнее”.
Но апогей наступил вечером пятницы.
Мария зашла домой в десять вечера. Клиентка психанула, устроила скандал, пришлось все разруливать, и она еле добралась до дома. Надеялась — сейчас бокал вина, душ и сериал. И тут — на кухне…
— А ты чего домой-то рано? — удивилась свекровь, сидящая с бокалом вина. — Мы с Галкой тут обсуждаем, как Алексей-то у тебя сдал… Вон она помнит, каким он был в школе!
— Здрасьте, — сказала Мария, не двигаясь с места.
Галка оказалась “подругой детства” Алексея. Женщина с ярко-синими веками, длинным маникюром и голосом, которым можно было царапать стекло. Она явно чувствовала себя хозяйкой.
— Маш, а можно бокальчик? Я ж тоже вроде как почти своя. — и, не дождавшись ответа, потянулась к шкафчику.
Мария молча развернулась и ушла в спальню. Ударила дверью. Тишина наступила на пару секунд. Потом — хихиканье. Тонкое, ядовитое. Галка сказала что-то про “нервную девочку”.
Ночью Мария впервые всерьёз задумалась, сколько ей стоило бы снять однушку. Без Алексея. Без Елены Петровны. Без… всех.
На утро ситуация достигла пика. Мария поехала в “Сбер” по делам и зашла в “Мои документы”, распечатать ИНН. Там и случилась сцена, которую она не забудет никогда.
— Фамилия? — спросила девушка в окошке.
— Кузнецова. — отозвалась Мария.
— Ага… Вот, аренда жилплощади… налог уплачен… Всё чисто.
Мария нахмурилась.
— Какая аренда?
— Ну, за квартиру по адресу улица Академика Пилюгина, 4. Там же вы собственник?
Мария застыла. Это был адрес квартиры Елены Петровны. Свекровь всегда говорила, что сдавать “жилище покойного мужа” — моветон. Что там “его дух”. Что она там “иногда ночует, когда устает от семьи”.
Ноги Марии дрожали, когда она выходила из здания. Дрожали от злости.
Вечером всё было готово: ужин, скатерть, бокал вина — для антуража. Свекровь вошла, довольная, с пакетом из «Ашана».
— Ну что, в честь чего у нас тут красота? — Елена Петровна уселась за стол. — Алексей скоро?
Мария подлила ей вина.
— Поговорим без него.
— Ой, как интригующе. Что-то серьёзное?
Мария посмотрела на неё так, как прокурор смотрит на подсудимого.
— Ты сдаёшь свою квартиру и скрываешь это. Я сегодня это проверила официально.
Молчание. Только стрелка настенных часов в кухне щёлкнула, как выстрел.
— А ты, значит, проверяла? — медленно сказала Елена Петровна. — Маша, ты работаешь юристом, а ведёшь себя как соседка из Малаховки. Что тебе от меня надо?
— Либо ты делишься этими деньгами, либо завтра собираешь чемодан. И едешь туда. Туда, откуда приехала.
Молчание.
— Вот как? — Елена Петровна откинулась на спинку стула. — А ты не забыла, милая моя, что когда Алексей лежал в больнице, ты бегала ко мне за деньгами? И ничего, брала. А теперь — “уезжай”.
— Да, брала. И даже “спасибо” говорила. Но тогда ты не жила у нас с претензиями, как королева. Ты была матерью. А сейчас — просто жилец, скрывающий доходы. — голос Марии дрожал.
В этот момент в дверь вошёл Алексей. Усталый, с бутербродом из «Пятёрочки».
— Что здесь происходит?
— Ничего, сынок, — язвительно отозвалась Елена Петровна. — Просто твоя жена считает, что я обязана платить ей за воздух. Видишь ли, я мешаю ей жить.
Алексей посмотрел на Марию.
— Маша, ты серьёзно?
Мария встала. Медленно, сдержанно.
— Я серьёзна. И если ты не видишь проблемы в том, что твоя мать скрывает доходы и живёт у нас как королева, то, возможно, ты просто не мой человек.
Глава закончилась тишиной.
На следующий день Мария собрала документы, паспорт и пошла на работу. Весь день ей звонил Алексей. Не раз, не два. Молчала. Не хотела разговаривать. Устала. Душа — как после пожара. Ничего не осталось, только пепел.
Вечером он всё же поймал её возле метро. Стал рядом. Молчал.
— Маша… — выдавил наконец.
— Что? — холодно.
— Ты реально хочешь, чтобы мама съехала?
— Нет, Лёш, я хочу, чтобы в моём доме не врал никто. Ни ты, ни она. Ни одна тварь. Понимаешь?
Он кивнул. Грустно.
— Ты ведь знала, какая она.
— Знала. Но я думала, ты другой.
— Я — твой муж. Ты должна быть на моей стороне.
— А я — твоя жена. И ты должен быть на моей.
— Всё сложно…
Мария повернулась.
— Нет, всё просто. Либо ты со мной. Либо с мамочкой. Как в плохом кино.
Он не ответил. И это был его ответ.
На кухне Елена Петровна сидела с телефоном. Переписывалась. С кем-то в Ватсапе. Лицо было довольное, как у кошки, залезшей в сметану.
Мария вошла.
— Собирайтесь. Через неделю вас здесь быть не должно.
Елена Петровна медленно подняла глаза.
— Ты уверена, что хочешь войны?
— Я уверена, что хочу жить без вранья. Без жалоб. Без… вас.
— Алексей останется со мной.
— Посмотрим.
— Ты его не знаешь. Он не бросит мать.
— И это проверим.
Мария не плакала. У неё внутри давно всё выгорело. Только снаружи оставалось лицо. Чёткое. Жёсткое. Настоящее.
И тогда началась игра.
— Подожди, ты… что? — Мария застыла на месте, глядя на экран своего ноутбука.
На экране было заявление. Судебное. Иск. Елена Петровна против Кузнецова Алексея. Требование — восстановить свои жилищные права, а именно: признать незаконным выселение из совместно занимаемого жилого помещения.
— Алексей, это… это что, мать на тебя подала в суд? — она подняла глаза на мужа, сидящего на диване с бутылкой пива и абсолютно отсутствующим лицом.
Он кивнул, будто речь шла о штрафе за неправильную парковку.
— Сказала, “чисто юридически”. Мол, надо зафиксировать нарушение. Так, для порядка…
Мария медленно встала из-за стола, как будто ноги стали ватными.
— Порядок?! Алексей, она подала на тебя в суд! На родного сына! За то, что ты её… — она запнулась, — …не захотел больше кормить, поить, стирать трусы и терпеть её “хронический недосып”?
Он опустил глаза. Голос был тихим, виноватым:
— Я ей сказал, что выбрал тебя. Что всё, хватит. Что семья — это ты. А она…
— А она вместо слёз, как нормальная мать, взяла юриста и подала иск. Вот это уровень.
Мария открыла холодильник, взяла бутылку воды. Закрыла холодильник. Повернулась.
— Хочешь знать, что это значит? Это значит, что теперь, Лёша, ты сам против неё. Не “мы” — ты. Потому что я не буду в это вмешиваться. Я своё уже выстрадала.
— Маш… ну ты же юрист, ты можешь—
— Нет! — Мария швырнула бутылку об стол. — Я не буду защищать мужа от его собственной матери в суде! Это за гранью!
Он встал. Подошёл. Положил руки ей на плечи. Попробовал выглядеть мужественно.
— Я сам справлюсь.
Мария вскинула брови:
— Да ты в жизни в суде не был! Ты не знаешь разницу между иском и повесткой! Она тебя съест. Она ещё и соседку приведёт в свидетели, как “ей плохо жилось в квартире”.
Алексей покраснел.
— Ну а что мне делать? Признать, что я жалкий сын, который выгнал мать?
Мария посмотрела в глаза. И впервые сказала то, что давно зрело.
— Лёш, если ты сейчас не покажешь зубы, не докажешь, что у тебя есть хребет — ты проиграл не суд. Ты проиграл меня.
И она вышла из кухни.
В зале душно. Потолок облезлый. Судья — женщина лет пятидесяти, с прической “домик” и выражением лица “я всё это уже видела”.
Елена Петровна пришла с адвокатом. В очках, с планшетом. Выглядела, как героиня второго плана в сериале “Следствие ведут пенсионеры”.
Алексей пришёл один. В пальто. Без папки. С глазами побитого кота.
— Ваша честь, — начал адвокат свекрови, — мой клиент требует восстановить свои жилищные права. Она была выселена незаконно. Без судебного решения. Без согласия. Это противоречит статье 31 ЖК РФ. Она — мать ответчика. Зарегистрирована по месту жительства. Это её законное место проживания!
Судья кивала.
Алексей молчал. Потом, наконец, встал.
— Ваша честь… Я не знаю, как это правильно формулируется. Я не юрист. Я просто… человек. Муж. Сын. Человек, который устал.
Он оглядел зал. Потом судью.
— Моя мама… она не просто “проживала”. Она диктовала, как жить. Она вмешивалась в брак. Она сдавала свою квартиру, жила у нас на полном обеспечении и скрывала это. А потом, когда я, как муж, встал на сторону жены — подала на меня в суд.
Он вздохнул.
— Это не спор о жилплощади. Это борьба за контроль. Я не хочу выгонять мать. Я хочу жить. И не разрушить то, что у меня ещё есть.
Судья посмотрела на него. Пауза затянулась.
— Суд удаляется для вынесения решения.
Через две недели.
Победа.
Елена Петровна проиграла. Суд отказал в иске, признав её действия попыткой давления и манипуляции. Фраза в решении “злоупотребление родственным доверием” стала крылатой в юрфирме, где работала Мария.
Но дома — не было радости.
Алексей сидел на балконе. Тихо пил пиво. Мария подошла. Села рядом. Долго молчали.
— И что теперь? — спросил он.
— Теперь ты взрослый.
Он улыбнулся.
— Мама сказала, что я предатель.
— Мама проиграла суд. Пусть теперь подаёт в ЕСПЧ.
Они оба рассмеялись.
И в этом смехе была не победа. Там была горечь. Усталость. Понимание, что теперь — они на одной стороне. Без оглядки. Без страхов.
И, может быть, впервые — по-настоящему.
Финал
Через месяц Елена Петровна съехала в свою квартиру. Галка пропала. Судья ушла в отпуск. Алексей купил себе первый в жизни пиджак — “на случай, если опять в суд”.
Мария вернулась к работе. Больше не плакала ночами. И иногда, по вечерам, они сидели рядом и смотрели старое чёрно-белое кино. Без слов.
И это было началом новой главы. Без вранья. Без спектакля. По-настоящему.
