Дочка звонила каждое воскресенье.
— Пап, как дела? Ты хоть выходишь куда-нибудь?
— Выхожу, — отвечал Николай, глядя в окно на серый двор. — В магазин. На работу.
— Это не считается! — голос Ксюши звучал встревоженно. — Тебе нужно… общение. Хобби какое-то. Может, собаку заведёшь?
Собаку. Николай усмехнулся. После смерти Люси он едва справлялся с самим собой, а тут ещё кого-то кормить, выгуливать…
— Пап, я серьёзно. Найди в приюте. Возьми дворнягу — они самые преданные.
Ксюша всегда была упрямой. Как мать. Звонила каждый день, пока он не сдался.
Джек
Собаку звали Джек.
Метис овчарки с лабрадором, три года, рыжий с чёрными подпалинами. Предыдущие хозяева переехали за границу — бросили в приюте, как ненужную вещь.
— Характер спокойный, — объясняла волонтёр. — Детей любит, с другими собаками ладит. Вам как раз подойдёт.
Мне никто не подойдёт, — подумал Николай, но вслух не сказал.
Дома Джек сразу улёгся у двери. Не просился, не скулил. Просто лежал и смотрел жёлтыми глазами — изучал нового хозяина.
— Ну что, — сказал Николай, — живём теперь вместе, что ли?
Джек медленно завилял хвостом.
Прогулки молчанием
Утром — в семь, вечером — в шесть.
Всегда одним маршрутом: вокруг дома, через сквер к пруду, обратно. Двадцать минут — и свободен.
Джек шёл рядом, не тянул поводок. Понимал: хозяин не в настроении для игр. Справлял нужду быстро, без затей. Идеальная собака для человека, закрывшегося в себе.
Другие собачники пытались заговаривать:
— Красивый пёс! Как зовут?
— Джек, — коротко отвечал Николай и шёл дальше.
Ему не хотелось разговоров. Не хотелось объяснять, что жена умерла полгода назад, что дети далеко, что он впервые за сорок лет живёт один и до сих пор не знает, как это делается.
Ноябрьское утро
В то утро было особенно серо.
Небо затянуло тучами, из которых то ли дождь сеял, то ли снег. Николай накинул куртку, пристегнул поводок — пошли.
Джек вёл себя странно. Принюхивался, оглядывался. У пруда и вовсе остановился, заскулил тихонько.
— Что такое? — Николай посмотрел туда же, куда смотрела собака.
Пруд покрылся тонкой ледяной корочкой. Опасной, предательской — вроде держит, а на самом деле…
— Пошли отсюда, — дёрнул поводок Николай.
Но Джек не шёл. Рычал негромко, смотрел на лёд. И вдруг рванул так, что поводок чуть не выскользнул из рук.
— Джек! Стой!
Собака не слушалась. Тащила к воде, скулила всё громче. А потом Николай услышал:
— Помогите!
Тонкий детский голос. Где-то рядом.
Николай перевёл взгляд и обмер. В двадцати метрах от него совсем рядом с берегом из воды торчала детская голова. Мальчишка лет восьми, в красной шапке, барахтался в ледяной воде.
— Господи…
Время замедлилось. Николай видел: ребёнок слабеет, уходит под воду. Ещё минута — и всё.
Джек уже рвался с поводка, скулил, показывая: туда, туда надо!
— Держись! — крикнул Николай мальчишке. — Сейчас!
И побежал к воде, расстёгивая куртку на ходу.
В ледяной воде
Лёд трещал под ногами.
Николай шёл медленно, проверяя каждый шаг. За спиной Джек скулил, рвался следом — пришлось привязать поводок к скамейке.
— Не дыши часто! — кричал он мальчишке. — Спокойно! Я иду!
Ребёнок в воде совсем ослаб. Красная шапка то появлялась, то пропадала. Сколько он уже там? Пять минут? Десять?
Не успею, — мелькнула мысль. — Лёд тонкий, я сам провалюсь.
Но идти назад было нельзя. Просто нельзя.
Метр до полыньи… Ещё полметра…
Лёд треснул, и Николай провалился по пояс. Вода ударила холодом — так, что дыхание перехватило. Но мальчишка был уже рядом, в вытянутой руке.
— Держись за меня! — Николай схватил ребёнка за куртку. — Крепче!
Мальчик обхватил его шею. Дрожал всем телом, зубы стучали так, что слышно было даже сквозь плеск воды.
— Сейчас, сейчас, — бормотал Николай, пытаясь нащупать ногами дно. — Сейчас выберемся.
На берегу
До берега — вечность.
Николай полз по льду, толкая перед собой ребёнка. Лёд трещал, прогибался, но держал. Из проруби тянуло холодом, а мокрая одежда превращалась в ледяную корку.
— Не бойся, — хрипел Николай. — Почти… почти приплыли.
Джек на берегу лаял во всю глотку. Поводок натянулся струной — собака рвалась к ним, понимая: хозяину плохо.
Наконец — твёрдая земля под ногами. Николай выполз на берег, вытащил за собой мальчишку. Оба дрожали, как осиновые листья.
— Как тебя зовут? — спросил Николай, стягивая с себя мокрую куртку.
— Митя, — прошептал ребёнок.
— А где родители, Митя?
— Мама… мама на работе… — Мальчик заплакал. — Я хотел посмотреть на лёд… А он треснул…
Николай укутал ребёнка курткой, прижал к себе.
— Ничего, — бормотал он. — Всё хорошо. Живой ты, живой…
Скорая и суета
Люди прибежали, когда всё уже закончилось.
— Что случилось? —
— Ребёнок в воду упал!
— Скорую вызывали?
Николай сидел на скамейке, обнимая Митю. Джек лежал у их ног — успокоился, только поскуливал иногда.
— Дедушка, — тихо сказал мальчик, — вы меня спасли?
— Не я, — Николай погладил собаку. — Джек тебя спас. Это он тебя в воде заметил.
Митя потянулся к собаке, погладил мокрую морду:
— Спасибо, Джек…
Приехала скорая. Врачи осмотрели ребёнка — жив, здоров, только переохладился. Николаю тоже предложили поехать в больницу, но он отказался.
— Где родители мальчика? — спросила фельдшер.
— Мама на работе, — ответил Митя. — У неё телефон есть…
Стали выяснять координаты. Николай хотел незаметно уйти — не любил суеты, внимания. Но Митя крепко держал его за руку:
— Не уходите… Пожалуйста…
Мама уже примчалась.
Высокая, худая женщина лет тридцати с чем-то.
— Митя! — Она схватила сына, прижала к себе. — Боже мой, что же ты наделал?
— Мам, дядя меня спас! — Митя показал на Николая. — И собака Джек!
Наталья — так её звали — посмотрела на Николая. В глазах благодарность смешалась со слезами:
— Как вас зовут?
— Николай Петрович.
— Наталья… — Она вытерла глаза рукавом. — Если бы не вы…
Голос сорвался. Она снова обняла сына, гладила по голове, проверяла — цел ли, невредим ли.
— Всё хорошо, — сказал Николай. — Мальчик живой, здоровый. Врачи осмотрели.
— Но вы же… вы рисковали! — Наталья смотрела на его мокрую одежду. — Могли сами утонуть!
Николай пожал плечами. Не знал, что ответить. В такие минуты не думаешь о риске. Просто делаешь то, что нужно.
— Дядя Коля, — Митя потянул его за рукав, — а можно я ещё к вам приду? С Джеком поиграть?
— Митя! — одёрнула сына Наталья. — Не приставай к дяде.
— Ничего, — неожиданно для себя сказал Николай. — Приходите. Если хотите.
Наталья посмотрела на него удивлённо. Потом кивнула:
— Спасибо. Обязательно придём.
Путь домой
Домой шли молча.
Джек трусил рядом, довольный собой. Он сделал то, что должен был сделать. Спас ребёнка. Заставил хозяина действовать.
— Умница, — сказал Николай, погладив собаку. — Если бы не ты…
Джек завилял хвостом.
Дома Николай переоделся в сухое, заварил крепкий чай. Руки всё ещё дрожали — то ли от холода, то ли от пережитого.
А в голове крутились мысли. О мальчишке, который чуть не утонул. О его матери — молодой, испуганной. О том, как она говорила «спасибо» и плакала.
Давно он не чувствовал себя… нужным.
После смерти Люси казалось — всё кончено. Жизнь прошла, остались только воспоминания. А тут вдруг…
Джек подошёл, положил морду на колени. Смотрел жёлтыми глазами — понимающими, добрыми.
— Что ты на меня так смотришь? — усмехнулся Николай. — Думаешь, я изменился?
Собака тихонько заскулила. Будто отвечала: да, изменился. И это хорошо.
За окном стемнело. Где-то горели окна, жили своими жизнями другие люди. А здесь, в маленькой квартире, мужчина и собака сидели в тишине.
И Николай впервые за полгода не чувствовал себя одиноким.
Неожиданный гость
На следующее утро в дверь позвонили.
Николай открыл — на пороге стояла Наталья. В руках пирог, рядом Митя с большим пакетом. Джек выбежал из комнаты, завилял хвостом.
— Мы… — Наталья смущённо улыбнулась, — мы хотели поблагодарить. Если не помешаем, конечно.
— Дядя Коля! — Митя протиснулся мимо матери. — А я Джеку подарок принёс!
Наталья стояла в прихожей, неловко сжимая пирог:
— Простите за вторжение… Митя всё утро просил…
— Проходите, — Николай отступил в сторону. — Чай будете?
— Если не трудно.
В квартире повисла неловкая тишина. Николай не привык к гостям. Наталья оглядывалась по сторонам — чисто, аккуратно, но как-то… пусто.
— Красивая квартира, — сказала она.
— Жена обставляла, — коротко ответил Николай. — Давно это было.
— А где она сейчас? — Митя поднял голову от Джека.
— Митя! — одёрнула сына Наталья.
— Ничего, — Николай поставил чайник. — Жена умерла. Полгода назад.
Повисло молчание. Наталья закусила губу — не знала, что сказать.
— А у нас папы нет, — неожиданно выдал Митя. — Он нас бросил, когда я маленький был.
— Митя! — лицо Натальи вспыхнуло.
— Что? Правда же! — мальчик пожал плечами и снова уткнулся в Джека.
За чаем
Пирог оказался яблочным.
— Сама пекла? — спросил Николай.
— Да. Люблю печь. Времени только мало, — Наталья нервно крошила кусок. — Работаю в больнице, смены длинные.
— Врач?
— Медсестра. В реанимации.
Николай кивнул. Понимал — тяжёлая работа. Люся тоже была медсестрой, знал, как это.
— А вы на пенсии? — спросила Наталья.
— Работаю ещё. Инженер на заводе. Но скоро увольняюсь — возраст уже.
— И что будете делать?
Николай задумался. Хороший вопрос. Что он будет делать? Сидеть дома, гулять с собакой, ждать звонков от детей?
— Не знаю, — честно ответил он.
Митя оторвался от Джека:
— А можно я к вам в гости буду приходить? С Джеком играть?
— Митя, не приставай, — автоматически сказала Наталья.
— Ну почему нет? — Николай посмотрел на мальчика. — Приходи. Джеку тоже скучно одному.
Откровение
После чая Митя увлёкся игрой с собакой.
Носился по квартире, кидал мячик. Джек азартно ловил, приносил обратно. В доме стало шумно, живо.
— Он у вас хороший, — сказал Николай, наблюдая за сыном.
— Да… — Наталья вздохнула. — Только одному ему тяжело. Друзей мало, отца нет… Я на работе постоянно, бабушки-дедушки далеко живут.
— А отец?
— Ушёл, когда Мите два года было. Сказал — не готов к ответственности, — горько усмехнулась она. — Алименты не платит, не звонит. Для него мы не существуем.
Николай молчал. Что тут скажешь? У самого дети далеко, но хоть звонят, интересуются.
— Вчера, когда в больницу позвонили… — голос Натальи задрожал, — я думала, всё. Потеряла единственного… Если бы не вы…
— Не думайте об этом, — тихо сказал Николай. — Всё хорошо кончилось.
— Но ведь могло и плохо! — Она посмотрела на него.
Перемены
— Мам, а давай мы завтра ещё придём? — спросил Митя, когда собирались уходить.
— Митя…
— Приходите, — сказал Николай. — Правда. Мне тоже одному скучно.
Наталья посмотрела на него внимательно:
— Вы серьёзно?
— Серьёзно.
— Тогда… может, я борща принесу? У меня хорошо получается.
— Люся тоже борщ вкусно варила, — улыбнулся Николай. — Давно я домашнего не ел.
После их ухода в квартире стало тихо. Но не пусто, как раньше. Будто что-то изменилось.
Джек лежал на коврике, довольный. Наигрался вволю.
— Что думаешь? — спросил Николай собаку. — Хорошие люди?
Джек поднял голову, посмотрел на хозяина. В жёлтых глазах читалось: да, хорошие. И тебе с ними хорошо.
Осознание
Вечером позвонила Ксюша.
— Пап, как дела?
— Дела хорошо, — сказал Николай. — Вчера мальчишку из воды вытащил. Джек помог.
— Что?! — дочка ахнула. — Расскажи всё подробно!
Николай рассказал. Про пруд, про Митю, про Наталью. Ксюша слушала, ахала, переспрашивала.
— Пап, а ты… ты изменился что ли?
— С чего это?
— Не знаю… Голос другой. Живой какой-то. И про людей рассказываешь, а не только про собаку.
Николай задумался. Правда, изменился? Вроде ещё вчера жизнь казалась законченной, а сегодня…
Сегодня в гостях были мать с сыном. Завтра придут снова. Послезавтра тоже, возможно.
— Знаешь, Ксюш, — сказал он, — может, ты права была. Про собаку. Джек меня… разбудил что ли.
— Как это?
— Заставил почувствовать себя нужным.
Дочка помолчала, потом тихо сказала:
— Пап, я так рада. Мама бы тоже радовалась.
После разговора Николай долго сидел в кресле. Джек дремал у ног, иногда поскуливал во сне — снились, наверное, вчерашние приключения.
А Николай думал: как быстро всё меняется. Ещё позавчера он был одинокий вдовец с собакой. А сегодня… что сегодня? Сегодня к нему гости приходили. Завтра придут снова.
И это было хорошо.
Очень хорошо.
Через месяц
Парк изменился — выпал снег, укрыл голые ветки белым покрывалом.
Но Николай теперь гулял здесь не один. Рядом бежал Митя, впереди носился Джек, а чуть позади шла Наталья.
— Дядя Коля, а можно я Джека без поводка отпущу? — спросил мальчик.
— Можно. Он далеко не убежит.
Митя отстегнул поводок, и собака радостно понеслась по снегу. Мальчик за ней, смеясь и кидая снежки.
— Он совсем другой стал, — тихо сказала Наталья. — Раньше дома больше сидел, грустный был. А теперь…
— А теперь у него есть Джек, — улыбнулся Николай.
— И вы есть.
Они дошли до знакомого пруда. Теперь он был крепко скован льдом — настоящим, толстым. Дети катались на коньках, смеялись.
Новые планы
За чаем дома Митя рассказывал о школе, показывал рисунки. На одном из них были нарисованы мужчина, собака и мальчик у пруда.
— Это мы с вами и Джеком, — объяснил он. — Когда вы меня спасали.
— Красиво нарисовал, — похвалил Николай.
— А можно я вам подарю?
— Конечно.
Наталья молча наблюдала за ними. В её глазах была благодарность — не только за спасение сына, но и за то, что Николай стал для Мити чем-то вроде дедушки.
— Николай Петрович, — сказала она, когда Митя увлёкся игрой с собакой, — а что вы будете делать, когда на пенсию выйдете?
— Не знаю пока. Может, на дачу переберусь. У меня там дом небольшой есть.
— А мы сможем к вам приезжать?
— Конечно. Джеку на даче привольно будет, а Мите — свежий воздух.
Наталья улыбнулась.
Прогулка втроём
Вечером они снова пошли в парк.
Митя катался с горки, Джек бегал рядом, лаял от радости. Николай с Натальей стояли у скамейки, наблюдали за ними.
— Знаете, — сказала Наталья, — когда Митя родился, я думала: всё, теперь я мать-одиночка. Тяжело будет. И правда было тяжело. Но сейчас… сейчас мне кажется, что у нас есть семья.
Николай посмотрел на неё удивлённо:
— Семья?
— Ну да. Вы, я, Митя, Джек… Мы же заботимся друг о друге, правда?
— Правда.
— Вот и семья.
Николай задумался. Семья… Да, пожалуй, так оно и есть. Не традиционная, не обычная, но семья.
— Дядя Коля! — крикнул Митя с горки. — Смотрите, как я лечу!
— Осторожно! — крикнул в ответ Николай.
И понял: он снова умеет беспокоиться за кого-то. Снова чувствует себя нужным.
