Я всегда считала себя тактичным человеком, умеющим лавировать в сложных семейных обстоятельствах. Но свекровь… о, Антонина Игоревна – это был уровень —мастер-джедай— в искусстве манипуляций и непрошенных вторжений.
Помню, как впервые увидела ее в нашей квартире. Квартире, которую я купила сама, до Ильи. Тогда я еще наивно полагала, что свекровь – это такая милая женщина, пекущая пирожки и дающая мудрые советы. Ага, как же!
Открываю дверь, а там… Антонина Игоревна, как королева на троне, восседает на моем диване и вещает по телефону:
— Да, Элеонора, квартира – просто сказка! И Олечка наша умница, обеспечила сына жильем. Приезжай в гости, места всем хватит!
Внутри меня закипала лава.
— Что вы здесь делаете? — мой голос прозвучал, наверное, как шипение змеи.
Антонина Игоревна ничуть не смутилась.
— Олечка, дорогая, да я тут решила порядок навести! Холодильник у вас какой-то… безжизненный. Где мясо? Где котлеты? Илюшеньке нужно хорошо питаться!
Илья, мой муж, в этот момент застыл в дверях, как лось перед фарами. Он-то знал, что сейчас начнется.
— Мам, как ты сюда попала? — пролепетал он.
— Ну, Илюшенька, я же твоя мать! Сделала себе дубликат, чтобы помогать вам, молодым, — Антонина Игоревна лучезарно улыбнулась. – Буду борщи варить, порядок блюсти!
В этот момент я поняла, что это не просто визит, это – оккупация.
— Антонина Игоревна, это моя квартира, купленная до брака с Ильей. Я не просила вас сюда приходить и наводить свои порядки. Прошу вас, покиньте ее немедленно, — произнесла я, стараясь сохранять спокойствие.
Илья, оглянувшись на мать, робко поддержал меня:
— Мам, ну мы же не договаривались о совместном проживании…
— А ты, вообще кто здесь такая? Пустое место для меня! А ты, Илья предатель! — выпалила Антонина Игоревна, бросила ключи на пол и с грохотом вылетела из квартиры, напоследок прошипев:
— Я вам еще покажу! Всем расскажу, как ты, Ольга, моего Илюшеньку против матери настраиваешь!
Через пару дней объявилась тетя Клава из деревни, с огромным чемоданом и полным энтузиазмом. Оказывается, Антонина Игоревна —пригласила— ее пожить у нас, —помогать молодым—. Мы с Ильей вежливо, но настойчиво отправили тетю Клаву обратно на вокзал.
Полгода спустя Илья, бледный и измученный, признался:
— Оль, она меня бумажными письмами заваливает! Говорит, что ты меня уничтожаешь, что мы живем в грехе, что она страдает, болеет и скучает…
Я вздохнула.
— Иль, понимаю, что тебе тяжело. Но давай так: ты можешь съездить к ней, проведать. Только один, и без ночевок. Хорошо?
Илья согласился. А Антонина Игоревна не унималась. Она рассылала письма всем знакомым и родственникам, поливая грязью меня и Илью. Однажды, кажется, одна из получательниц даже подала в суд на свою дочь за клевету, наученная примером Антонины Игоревны.
Илья старался не реагировать на ее провокации. Но однажды… звонок от его начальницы:
— Илья, у вас все в порядке? Ваша мама звонила, сказала, что умирает и просит передать вам ее последнее желание…
Илья сорвался с работы и помчался к матери. Вернулся вечером опустошенный.
— Она все выдумала, Оль. Говорит, что ты меня приворожила, угрожает вызвать священников для отчитки, если я тебя не брошу. Я не знаю, как мне жить между двух огней…
Я обняла его.
— Иль, это твой выбор. Ты должен решить, чью сторону ты принимаешь.
С того вечера Илья прекратил общение с матерью. Ему было невыносимо больно, но он понимал, что иначе нельзя. Я поддерживала его, не упрекала и просто была рядом.
Через полтора года я забеременела. И тут… Антонина Игоревна снова объявилась. Посылка с детскими вещами и запиской:
— Простите меня, дети мои! Люблю свою внученьку!
Илья был в растерянности.
— Оль, что мне делать? Это может быть ловушка…
— Иль, решай сам. Только помни, что Антонина Игоревна всегда приходит не одна, — ответила я.
Илья молча поставил посылку в угол. Решил не открывать.
Три года спустя… Звонок. Борис Матвеевич, какой-то дальний родственник Антонины Игоревны.
— А Илья, это Борис Матвеевич, она в больнице с инсультом. Приезжай, сынок, может, простишь мать напоследок…
Илья поехал. Вернулся молчаливый и подавленный.
— Она просила, чтобы я вернулся к ней… без тебя. Сказала, что я должен заботиться о ней, а не о тебе и ребенке… — прошептал он.
Я взяла его за руку.
— И что ты ответил?
— Я сказал, что выбрал любовь, а не страх. И ушел, — выдохнул Илья.
Мы растили сына в нашей квартире. Где больше никто не хозяйничал. Я сама выбирала шторы и готовила борщ. И ни у кого не было ключей. Ни физических, ни эмоциональных.
Иногда, глядя на спящего сына, я думала об Антонине Игоревне. Жалела ли я ее? Наверное, да. Но я знала, что единственный способ сохранить нашу семью – это держать ее на расстоянии. Любовь и семейность – это прекрасно, но только тогда, когда они не превращаются в инструмент манипуляций и нарушения личных границ. Иначе, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. И уж в этот ад я свою семью точно не пущу…
