Он замер. Ключи в руке. Пальто наполовину снятое. И вот эта его поза — словно кадр из фильма, который вот-вот оборвется.
Я знала. Конечно, знала.
Сначала были мелочи. Он стал мыть голову. Перед выходом. Кто моет голову перед выходом в магазин? Никто. Разве что… собирается с кем-то встретиться.
Потом — новая привычка поправлять воротник. Раньше ходил растрёпанный. Теперь — как на свидание. Каждый вечер.
— Лен, ты что? — он повернулся. Лицо растерянное.
— А ты что?
Мы стояли в прихожей. Между нами — два метра и пять лет брака. Эти два метра казались океаном.
— Я просто… гуляю по вечерам. Думаю…
— Гуляешь? — я усмехнулась. — Андрей, тебе тридцать четыре года. Ты не гуляешь. Ты ходишь с целью…
Он сел на табуретку. Развязал шнурки медленно. Очень медленно.
— Ты следила за мной?
— Не следила. Наблюдала.
Разница огромная. Следить — это когда подозреваешь измену. Наблюдать — когда пытаешься понять, кто живет рядом с тобой уже столько лет.
— И что ты увидела?
— Что ты каждый вечер в семь пятнадцать выходишь из дома. Идёшь к остановке. Садишься в автобус. Через час возвращаешься. Довольный.
Довольный — это было самое страшное. Он возвращался довольный. Светлый какой-то. Будто внутри него зажигалась лампочка.
— И?
— И я не понимаю, что может делать человек час в день… постоянно… чтобы становиться счастливым.
Он посмотрел на меня. Долго. Как будто решал что-то важное.
— Хочешь, покажу?
На следующий день мы поехали вместе
Ехали в автобусе молча. Он смотрел в окно. Я — на него. Пять лет вместе, а я словно видела его впервые.
— Следующая наша, — сказал он тихо.
Вышли возле старого парка. Того самого, где мы познакомились. Где он первый раз поцеловал меня возле фонтана.
— Андрей, если ты решил устроить ностальгический ужин…
— Нет, — он взял меня за руку. — Идём.
Мы шли по аллее. Мимо фонтана. Мимо скамейки, где он делал мне предложение. Дальше. Туда, где я никогда не была.
— Вот — он остановился.
Детская площадка. Новая. Яркая. Качели, горки, домики.
— Я не понимаю…
— Смотри.
И тут я увидела. На качелях сидела девочка. Лет пяти. Тёмные волосы, собранные в хвостик. Она качалась и смеялась. Рядом стояла женщина в синем пальто.
— Это… — я не могла договорить.
— Катя — сказал он. — Моя дочь.
Мир перевернулся. Не образно. Буквально. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Как… как это возможно?
— Марина, та, в синем пальто… Мы встречались до тебя. Она не сказала, что беременна. Узнал случайно. Месяц назад.
Я смотрела на девочку. Она была копией Андрея. Тот же нос. Те же глаза. Те же ямочки на щеках, когда смеётся.
— Почему ты мне не рассказал?
— Потому что боялся. Ты же знаешь, как мы пытались… Помнишь, сколько врачей, сколько надежд…
Да. Я помнила. Три года попыток. Анализы. Процедуры. Слёзы. И в итоге — диагноз, который поставил крест на наших мечтах о детях.
— Я не знал, как тебе сказать, что у меня есть дочь. Что я могу видеть её только час в день. Что Марина разрешает мне приходить сюда… просто смотреть.
— Смотреть?
— Мы не знакомы. Катя не знает, кто я. Марина сказала, что пока не готова. Но разрешила приходить. Сидеть на скамейке. Наблюдать.
Я представила его. Как он сидит на скамейке каждый вечер. Смотрит на свою дочь. Как она играет, смеётся, живет своей жизнью. А он — просто наблюдает. Час в день.
— Андрей…
— Я знаю, как это звучит. Я знаю, что должен был сказать. Но я не мог. Не мог причинить тебе боль.
Девочка соскочила с качелей. Побежала к горке. Женщина в синем пальто посмотрела в нашу сторону. Кивнула Андрею. Он помахал рукой.
— Она знает, что ты здесь?
— Конечно. Мы договорились. Час в день. Каждый день.
Я села на скамейку. Ноги не держали. В голове — хаос. Злость. Обида. Но ещё что-то… Что-то, чего я не ожидала.
— Что ты о ней знаешь ещё?
— Екатерина Андреевна — он сел рядом. — Ей пять лет. Любит мороженое и мультики про принцесс. Боится собак. Умеет считать до ста.
Он знал о ней все. И ничего одновременно.
— Марина… она хорошая мать?
— Да. Очень хорошая.
Мы сидели и смотрели, как его дочь играет. Моя душа разрывалась на части. Но сердце… сердце почему-то пело.
— Андрей, а что если…
— Что?
— Что, если мы попробуем познакомиться? Официально?
Он посмотрел на меня так, словно я сказала что-то невозможное.
— Ты серьёзно?
— А почему нет? Она твоя дочь. Может мы с ней подружимся… Немного.
Он молчал. Долго. Слишком долго.
— Лена… это не так просто.
— Почему?
— Потому что… — он встал со скамейки. — Потому что я каждый день думаю о том, чтобы уйти к ним.
Вот оно. То, чего я боялась больше всего. Не измена. Хуже. Он хотел другую жизнь. Жизнь, в которой меня не было. Но была его дочь.
— Уйти?
— Марина сказала… если я решусь… она готова попробовать. Ради Кати.
Я смотрела на девочку. Она строила что-то из песка. Сосредоточенно. По-взрослому. Как Андрей, когда чинит кран на кухне или собирает мебель.
— И что ты решил?
— Я не знаю, — он сел обратно. — Честно. Не знаю.
— Но каждый день приходишь сюда. Смотришь на нее. И думаешь.
— Да.
— А обо мне думаешь?
Он не ответил. И это был ответ.
Женщина в синем пальто подошла к девочке. Что-то ей сказала. Катя кивнула. Они начали собираться.
— Им пора, — сказал Андрей.
— А нам?
— И нам.
Мы встали. Пошли к выходу из парка. Я оглянулась. Марина держала Катю за руку. Они шли в противоположную сторону. Мать и дочь. А мы… кто мы теперь?
— Андрей, честно. Что ты чувствуешь… Когда смотришь на меня?
— Вину.
— А когда смотришь на неё?
— Надежду.
Всё. Больше говорить было не о чем.
Дома мы ужинали молча. Я варила макароны. Он резал колбасу. Как всегда. Только теперь каждое движение казалось нарочитым. Игрой в семью.
— Сколько раз ты встречался с Мариной? — спросила я.
— Три раза. Чтобы договориться о встречах с Катей.
— И всё?
— Всё.
— Она красивая?
Он поднял глаза от тарелки.
Зачем тебе это знать?
— Хочу понять, с кем я проигрываю.
— Ты не проигрываешь.
— Правда? Тогда почему ты думаешь о том, чтобы уйти?
— Потому что я отец, Лена. Понимаешь? Я — отец. А моя дочь растёт без меня.
— А я? Я кто?
— Ты… — он замолчал.
— Я жена, которая не может родить тебе детей. Так?
— Нет!
— Тогда что?
— Ты человек, которого я люблю. Но который не может дать мне то, что у меня оказывается уже есть.
Я встала из-за стола. Убрала тарелки. Включила воду. Мыла посуду и плакала. Тихо. Чтобы он не слышал.
— Лен…
— Не надо.
— Я не хотел, чтобы так получилось.
— Но получилось.
— Да.
Я выключила воду. Обернулась.
— Знаешь, что самое страшное? Не то, что у тебя есть дочь. Не то, что ты скрывал это от меня. А то, что ты каждый день возвращался домой и делал вид, что любишь меня. А сам думал о другой жизни.
— Я люблю тебя.
— Но недостаточно.
— Лена…
— Я хочу понять, стоит ли бороться за человека, который каждый вечер уходит к своему настоящему счастью.
Я пошла в спальню. Достала сумку. Начала складывать вещи.
Он стоял и смотрел.
— Что ты хочешь от меня? — спросил он.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив.
— А если моё счастье не включает тебя?
Я замерла. Руки застыли над сумкой.
— Тогда у нас нет будущего.
— Возможно.
— Тогда зачем мы играем в семью?
— Потому что боимся признаться, что она уже кончилась.
Я закрыла сумку. Повернулась к нему.
— Андрей, ответь честно. Если бы не Катя, ты бы остался со мной?
Он молчал. Опустил глаза. И я поняла.
— Значит, дело не в ребенке. Дело в том, что ты разлюбил меня.
— Лена…
— Не отвечай. Я и так знаю.
Я взяла сумку. Прошла мимо него к двери.
— Куда ты? Ночь уже…
— Не знаю. Может, в гостиницу. Может, к Свете. Не важно.
— Подожди.
Я остановилась. Не обернулась.
— Я думал, что если не скажу, то ничего не изменится. Что мы будем жить как раньше.
— А как мы жили раньше? Андрей? Вспомни. Когда ты последний раз смотрел на меня так, как смотришь на неё? Когда последний раз у тебя горели глаза, приходя домой?
— Я…
— Ты знаешь, что самое обидное? Не то, что ты меня больше не любишь. А то, что я до сих пор люблю тебя. Идиотка.
Я вышла из квартиры. Спустилась по лестнице. Села в машину. И заплакала. По-настоящему. Громко…
Я приехала к Свете в половине десятого. Она открыла дверь в халате.
— Лена? Что случилось?
— Можно переночевать?
— Конечно. Проходи.
Мы сели на кухне. Света заварила чай. Я рассказала всё. Без утайки.
— Вот ведь, — сказала она, когда я закончила. — Что за сволочь.
— Кто? Марина?
— Нет. Андрей. Как можно так? Месяц скрывать от жены, что у тебя есть ребенок?
— Света, а если бы у твоего Димы оказался ребенок?
— Не знаю.
— А если бы он сказал, что думает о том, чтобы уйти к этому ребенку?
— Помогла бы собрать вещи. Чтобы не мучился.
Я посмотрела на неё. Света всегда была проще меня. Практичнее.
— Ты думаешь, я должна отпустить его?
— Я думаю, он уже ушёл. Мысленно. Просто ещё не переехал.
Мы пили чай молча. За окном шёл дождь. Я думала о том, что сейчас делает Андрей. Наверное, сидит дома. Смотрит телевизор. Или звонит Марине.
— Света, а что, если я согласилась бы? На их семью. Но и сама была бы рядом.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, стала бы… Помогала бы воспитывать Катю.
— Лена, ты слышишь себя? Он думает о том, чтобы уйти к своей бывшей подруге. А ты хочешь стать няней их ребенку?
— Не няней. Просто… не знаю. Частью их жизни.
— Какой частью? Он же тебя больше не любит.
Вот оно. То, что я боялась признать даже себе.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что, когда любишь, не думаешь о том, чтобы уйти. Даже ради ребёнка. Ищешь способ остаться и совместить.
Я допила чай. Встала:
— Спасибо. За правду.
— Лена, оставайся. Хотя бы на несколько дней.
— Хорошо.
Утром мне позвонил Андрей:
— Как ты?
— Нормально.
— Где ты?
— У Светы.
— Когда вернешься?
— Не знаю. А ты когда переедешь к Марине?
Пауза.
— Я не сказал, что…
— Андрей, не надо. Мы же взрослые люди. Ты хочешь быть с дочерью. Это нормально.
— А ты?
— А я… я буду искать своё счастье. Без тебя.
— Лена…
— Что?
— Прости.
— За что? За то, что разлюбил? Или за то, что не сказал сразу?
— За всё.
— Я не знаю, Андрей. Не сейчас. Может, когда-нибудь. Но не сейчас.
Я положила трубку.
Света стояла в дверях кухни.
— Как думаешь, что он сейчас делает? — спросила я.
— Звонит Марине.
— Да. Наверное.
Я подошла к окну. На улице была весна. Зеленые листья, солнце, люди в легких куртках.
— Знаешь, Света, я думала, что пять лет что-то значат. Что если люди прожили вместе столько времени, то это крепость. Оказывается, нет.
— Лена, а может, это и к лучшему?
— Что?
— Ну, подумай. Если бы он не сказал, вы бы жили дальше. Он бы ходил к дочери тайком. Возвращался домой. Притворялся счастливым мужем. А ты бы не знала, что живешь с человеком, который мечтает о другой жизни.
— И что?
— А то, что теперь у тебя есть шанс найти того, кто будет выбирать тебя каждый день. Не потому, что привык. Не потому, что жалко. А потому что хочет.
Я повернулась к ней:
— А если такого я не встречу?
— Тогда будешь жить одна. И это тоже нормально. За то честно. Без обмана со стороны.
Вечером Андрей приехал за вещами. Я как раз вернулась домой забрать документы.
Мы встретились на лестнице. Он поднимался. Я спускалась.
— Привет, — сказал он.
— Привет.
— Как дела?
— Нормально. Завтра подаю на развод.
Он кивнул. Как будто ждал этого.
— Квартира твоя. Я съеду.
— Куда?
— К Марине. Пока. Потом посмотрим.
— Понятно.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Пять лет. Столько всего было. Первое свидание, свадьба, совместные планы, мечты о детях, отпуска, ссоры, примирения.
— Лена, а если бы ты могла родить?
— Что?
— Если бы у нас были дети. Ты думаешь, всё было бы по-другому?
Я подумала.
— Нет, Андрей. Думаю, ты всё равно бы ушёл. Просто позже.
— Почему?
— Потому что дело не в детях. Дело в том, что ты больше не хочешь быть со мной.
Он опустил глаза:
— Может, ты права.
— Знаю, что права.
Я прошла мимо него вниз. У двери остановилась.
— Андрей?
— Да?
— Будь счастлив с ними. Правда.
— Спасибо.
Я вышла на улицу. Было семь вечера. То время, когда он обычно шёл к автобусу. К своей дочери. К своему счастью.
А я шла к машине. К своей новой жизни. Без него.
Было не страшно. Было грустно. Но не страшно.
Потому что хуже, чем жить с человеком, который мечтает о другой жизни, может быть только одно — продолжать в это верить.
