Мама сидела на краешке дивана. Прямо. Руки на коленях. Как будто в гостях. А ведь это её дом. Тридцать лет здесь прожила.
— Дом я хочу оставить Лене, она всегда была ближе… А сама поживу у вас, раз уж у твоего мужа есть большая квартира — сказала она.
Я молчала. Смотрела на неё и не понимала — когда это произошло? Когда мама превратилась в такого безапелляционного человека, который распоряжается моей жизнью?
Слово «большая» она произнесла особенно. С придыханием. Как будто квартира эта — не результат наших с Андреем бессонных ночей и кредитов, а подарок судьбы. Или награда за то, что я удачно вышла замуж.
— Мам, а меня спросить не хочешь?
Она посмотрела удивлённо. Брови вверх.
— А что тут спрашивать? Ты же дочь. И квартира у вас большая. Стыдно должно быть — мать на улице оставлять.
На улице! Дом с участком, баня, сад — это улица, значит. А вот трёхкомнатная квартира в новостройке — это дом. Логика железная.
Я встала. Прошлась по комнате. Мама следила взглядом.
— Знаешь, что самое интересное? — сказала я наконец. — Лена действительно была ближе. Всегда. Помню, как ты в детстве говорила. «Вот Ленка — золотце моё. А эта… ну эта пусть сама как-нибудь справляется».
— Не выдумывай.
— Не выдумываю. Просто помню.
Мама сжала губы. Её коронный жест. Когда не знала, что сказать, губы сжимала. И молчала. Как сейчас.
Я села, напротив. На край журнального столика. Неудобно, зато на одном уровне с ней.
— Лена ближе была, потому что младшая. Я понимаю. Но почему теперь, когда ей дом достаётся, она вдруг дальше стала?
— Она… у неё обстоятельства сложные.
Обстоятельства! Муж пьёт и двое детей — это обстоятельства. А у меня что, праздник жизни?
— Какие обстоятельства, мам?
— Ну… Витька пьёт. Денег не хватает. Дети маленькие.
— А я? У меня дети не маленькие? У меня денег куры не клюют?
— У тебя муж хороший. Зарабатывает.
Хороший муж — это проклятье, оказывается. Потому что хорошего мужа надо разделить с мамой. А плохого — жалеть надо.
Я представила, как завтра буду объяснять Андрею. Как скажу детям. Как изменится наша жизнь.
— А на сколько это? — спросила я.
— На сколько что?
— Поживёшь у нас. Месяц? Полгода?
Мама помолчала. Потом сказала тихо:
— А что, совсем нельзя?
И в этот момент я поняла. Она не просто решила переехать. Она боится. Старости боится. Одиночества. Смерти, может быть.
— Можно, — сказала я. — Только давай договоримся сразу. Правила какие-то установим.
— Какие правила?
— Не знаю пока. Придумаем. Но чтобы все были довольны.
Мама кивнула. Робко так. Как ребёнок, которого простили за большую шалость.
А я думала: почему в семьях всё так сложно? Почему любовь обязательно с претензиями? Почему нельзя просто сказать: «Мне страшно одной жить. Можно к вам?»
Но нет. Надо обязательно через «должна». Через «стыдно». Через «большую квартиру».
— Знаешь, мам — сказала я, — а давай начнём с малого. Приезжай к нам на выходные. Посмотришь, как мы живём. Привыкнешь. А там видно будет.
— А дом?
— Лена пока присматривать будет. Всё равно рядом живёт.
Мама улыбнулась впервые за весь разговор. Настоящей улыбкой, не натянутой.
— Хорошо, — сказала она. — Попробуем.
Я обняла её. Она была такой хрупкой в моих руках. Когда это случилось? Когда сильная мама превратилась в маленькую старушку?
— Только, — сказала она мне на ухо, — предупреди Андрея. А то мужчины не любят неожиданностей.
Мужчины не любят неожиданностей. А женщины любят? Я рассмеялась.
— Предупрежу, мам. Обязательно предупрежу.
А сама думала: а что, если Андрей против? Что, если дети? Что, если не получится у нас жить вместе? Ещё и кот есть.
Но это потом. А пока мама улыбалась и планировала, что привезёт с собой. А я слушала и представляла нашу большую квартиру, в которой станет ещё теснее.
Но может, от этого она станет более домашней?
Домой ехала и репетировала разговор с Андреем.
Версия первая: «Дорогой, мама хочет погостить».
Версия вторая: «Андрюш, маме одной тяжело стало».
Версия третья: «Слушай, а что если…»
Все версии звучали фальшиво.
Андрей встретил на пороге. Обнял. Спросил:
— Ну как дела у мамы?
— Переезжает к нам, — выпалила я.
Он замер. Руки на моих плечах застыли.
— То есть как переезжает?
— А вот так. Дом Лене оставляет, а сама к нам.
— Насовсем?
— Не знаю. Наверное.
Андрей отошёл. Сел на диван. Потёр лицо руками. Его фирменный жест, когда нужно время подумать.
— А нас спросила?
— Я тоже это говорила.
— И что ты ответила?
— Что на выходные приедет. Попробуем.
— Попробуем, — повторил он. Не вопрос, не утверждение. Просто повторил.
Молчали. Слышно было, как на кухне гудит холодильник. Как в детской играет музыка — Настя уроки делает под песни.
— Знаешь, — сказал Андрей наконец, — а ведь я думал об этом.
— О чём?
— Что когда-нибудь так будет. Что родители к нам переедут. Только думал — мои переедут.
Я села рядом. Взяла его за руку.
— Твои ещё молодые. Им рано пока.
— Да не в том дело. Просто… у меня с мамой отношения проще. А твоя…
— Что моя?
— Она меня не любит.
— Глупости.
— Не глупости. Я это давно понял. Для неё я чужой. Который дочку увёл.
Может, он и прав. Мама действительно держится с ним официально. Вежливо, но холодно.
— Ты против? — спросила я прямо.
— Не знаю. Честно — не знаю. С одной стороны, правильно. Мать есть мать. С другой…
— С другой?
— Наша жизнь изменится. Понимаешь? Мы уже не сможем быть просто семьёй. Мы станем семьёй с бабушкой.
Дети выбежали из комнат. Настя — четырнадцать, уже взрослая. Максим — одиннадцать, ещё ребёнок.
— Пап, а что за бабушка будет жить? — спросил Максим.
Значит, слышали. Конечно, слышали. В нашей большой квартире звукоизоляция так себе.
— Бабушка Света — сказала я. — Может быть.
— Круто! — обрадовался Максим. — Она будет готовить пирожки?
Настя закатила глаза:
— Макс, это же не игрушка. Это серьёзно.
— А что серьёзного? Бабушка и бабушка.
— Серьёзно то, что нам придётся делить ванную. И телевизор. И вообще… свободы меньше станет.
Умная девочка. Сразу просчитала бытовые неудобства.
— А может, и хорошо будет — сказал Андрей неожиданно. — Мне в командировки спокойнее ездить. Знать, что взрослый человек дома.
— Ты за? — удивилась я.
— Я… я попробовать готов. Только с условиями.
— С какими?
— Первое — если не получится жить вместе, честно об этом скажем. Без обид и драм. Второе — никто никому не указывает, как жить. Ни мы ей, ни она нам.
— Согласна.
— И третье… — он помолчал. — Мы остаёмся семьёй. Главными в доме. А она — гость. Почётный, любимый, но гость.
Я кивнула. Хотя понимала — на практике всё будет сложнее. Мама привыкла командовать. А мы — подчиняться.
— Ладно, — сказала я. — В пятницу приедет. Посмотрим.
— А где она спать будет? — спросила Настя.
И правда, где? Комнаты все заняты. Гостиной у нас нет — вместо неё кабинет Андрея.
— В кабинете на диване — сказал он. — Временно.
Временно. Все говорят «временно», а потом оказывается — навсегда.
Но пока я молчала. Пока соглашалась. Пока готовилась к тому, что наша большая квартира станет маленькой.
А может, наоборот — больше станет. От любви…
