— Лена, иди скорей сюда! — послышался голос Катерины из прихожей. — Тут какая-то пожилая дама к тебе.
Варвара отложила учебник по финансам и направилась к двери. На пороге стояла незнакомая старушка в элегантном пальто, с аккуратно уложенными седыми волосами. Черты ее лица показались Варваре смутно знакомыми.
— Значит, это ты, — произнесла гостья, оглядывая Варвару с головы до ног. — На Василия похожа, но всё-таки больше на маму. Я Зоя Петровна, твоя бабушка. По отцовской линии.
Варвара ощутила, как онемели руки. Имя её отца, Василия, уже семь лет не произносилось в этом доме.
— И что вам от нас нужно? — спросила она ровным тоном.
Зоя Петровна презрительно усмехнулась:
— Какая прямолинейная. Непонятно, в кого такая. Василий-то был мягким парнем. Должно быть, в маму пошла.
— Проходите, пожалуйста, — тихо проговорила Катерина. — На площадке довольно прохладно.
Варвара бросила на мать недовольный взгляд, но промолчала. Зоя Петровна устроилась в единственном кресле, словно королева на троне.
— Богато живёте, — проговорила она, оглядывая их скромную двухкомнатную квартиру в Киеве. — А я-то думала, вы без Василия в нищете прозябаете.
— Мы не прозябаем, — резко ответила Варвара.
— Да, вижу. Катерина Николаевна, наверное, удачно замуж вышла? Или работа у тебя хорошая?
Катерина слегка покраснела:
— Я работаю в магазине. Варвара учится в колледже и подрабатывает понемногу.
— Понятно. Ну, хватит формальностей. Я приехала не в гости. Василию нужна ваша помощь.
Варвара ощутила знакомое чувство — будто ледяная вода полилась по спине. Отец. Тот самый, от которого они сбежали посреди ночи, оставив почти все вещи.
— Какая помощь? — спросила Катерина дрожащим голосом.
— У него случился инсульт. Левая рука не двигается, речь нарушена. Мне одной очень сложно за ним ухаживать — я ведь и сама не девочка уже. А на сиделку нужны большие деньги.
Зоя Петровна вытащила из сумочки носовой платок и промокнула им глаза:
— Он же твой отец, Варечка. И твоим мужем был, Катя. Как ни крути, а вы семья.
Варвара встала и подошла к окну. В голове пронеслись воспоминания: уставшее, с синяками, лицо матери, её собственные слёзы после очередной «воспитательной беседы» с ремнём, бессонные ночи, когда она ждала возвращения отца домой. А потом — тот ужасный вечер, когда он избил мать прямо на её двенадцатилетии.
— Нет, — произнесла Варвара, не оборачиваясь.
— Что «нет»? — не поняла Зоя Петровна.
— Нет, мы не будем за ним ухаживать. Никто из нас.
— Варя, может быть, стоит… — начала Катерина, но дочь резко развернулась.
— Мам, ты помнишь, как он тебя избивал? Помнишь, как я умоляла тебя уйти? А помнишь, как мы жили первые месяцы — снимали комнату у той бабушки, а ели только макароны?
Катерина опустила взгляд. Зоя Петровна возмутилась:
— Что за выдумки! Василий никогда никого не бил. Мог наказать, когда вы себя плохо вели, но это же нормально. Все мужчины так воспитывают семью.
— Нормально? — Варвара рассмеялась, но смех был злым. — Бить двенадцатилетнего ребёнка ремнём за то, что он уронил телефон? Избивать жену за то, что она заступилась? Это нормально?
— Не придумывай. Василий говорил, что вы сами были невыносимыми. Катерина — неряха, а ты — непослушная и грубая.
— Тогда почему мы сбежали? Почему за эти семь лет ни разу не попытались вернуться к такому замечательному мужу и отцу?
Зоя Петровна замолчала, а затем сменила тактику:
— Ладно, что было, то прошло. Сейчас он больной, беззащитный. Разве можно бросать родного человека?
Варвара почувствовала, как что-то внутри дрогнуло. Может, правда, стоит? Он ведь теперь не сможет никого обидеть. И всё-таки отец…
— Варя, — тихо сказала мать. — Помнишь, как ты лежала в больнице с сотрясением после того, как он швырнул тебя о дверной косяк? Тебе было десять лет.
Девушка вздрогнула. Да, она помнила. Врачи спрашивали, что случилось, а она врала, что упала с турника во дворе. Потому что боялась ещё больших неприятностей.
— Он, наверное, изменился, — неуверенно произнесла Варвара. — Болезнь… это ведь так серьёзно.
— Не изменился, — покачала головой Катерина. — Зоя Петровна, скажите честно — он хоть раз за эти годы поинтересовался, как мы живём? Пытался нас найти, попросить прощения?
Пожилая женщина замялась:
— Он… он гордый. И потом, вы ведь сами ушли.
— Значит, не спрашивал, — кивнула Катерина. — Варечка, решение за тобой. Ты уже взрослая.
Варвара закрыла глаза. В голове боролись две мысли. Одна шептала: «Он отец, он больной, нужно помочь». Вторая кричала: «Он мучитель, он сломал твоё детство, ты ему ничего не должна».
— А где он сейчас живёт? — спросила она.
— В той же квартире, в Одессе. Ему одному, конечно, тяжело. Я каждый день к нему хожу, но живу далеко, добираться неудобно.
— В той же квартире, где он нас бил?
— Ну… да.
Варвара открыла глаза и посмотрела на бабушку:
— Знаете что, Зоя Петровна? Наймите сиделку. Или сдайте его в пансионат для пожилых людей. Но к нам больше не приходите.
— Как ты можешь так говорить! Это же твой отец!
— Да, мой отец. Который сделал всё, чтобы я его возненавидела. И у него это получилось.
Зоя Петровна встала, лицо её исказилось от злобы:
— Неблагодарные! Василий на вас лучшие годы потратил, кормил, одевал! А вы…
— Он нас не кормил, — перебила Варвара. — Мама работала. А он только пропивал наши деньги и терроризировал нас.
— Лгунья! Да если бы не Василий, вы бы с голоду умерли!
— Если бы не Василий, мы бы жили спокойно с самого начала.
Зоя Петровна направилась к выходу, бормоча проклятия. У двери она обернулась:
— Пожалеете ещё. Когда-нибудь и вам понадобится помощь, а никого рядом не будет.
— Может быть, — кивнула Варвара. — Но по крайней мере, наша совесть будет чиста.
Дверь захлопнулась. Мать и дочь остались одни.
— Мам, я правильно поступила? — спросила Варвара.
Катерина обняла её:
— Правильно, доченька. Мы не обязаны расплачиваться за чужие грехи. Даже если этот «чужой» — родственник.
Варвара прижалась к матери. Где-то в глубине души всё ещё шевелилось чувство вины. Но она знала: они однажды выбрали свободу, и отступать было нельзя. Некоторые двери должны оставаться закрытыми навсегда.
А вы когда-нибудь сталкивались с подобными ситуациями? Что бы вы выбрали — долг или собственное спокойствие?
