Ирина машинально отвела взгляд от разложенных на столе документов. Цифры расплывались после четырёх часов подсчётов — кредит, квартплата, школа Кости. Она потёрла переносицу и взяла трубку.
— Да, мам.
В голосе матери слышалось нетерпение — верный признак того, что разговор пойдёт не о погоде. Этот тон Ирина знала с детства.
— Ты поговорила с Алёшей? Сашка до сих пор ищет место в общежитии. Совсем не жалеешь сестру?
Ирина прижала телефон плечом к уху и начала собирать бумаги с кухонного стола.
— Мам, я же сказала, что нам нужно время. Алёша только вернулся из командировки, я не могла сразу на него навалиться с этим.
— С чего бы наваливаться? — голос на другом конце провода стал металлическим. — Квартира стоит пустая, а родная племянница скитается по углам. Это по-человечески?
Ирина плотно сжала губы. Однокомнатная квартира, доставшаяся мужу от бабушки, не пустовала — они сдавали её и на эти деньги выплачивали кредит за машину. Но мама этого не хотела слышать.
— Сашке двадцать два, она взрослая. Могла бы найти подработку, как все.
— С учёбой? Да ты что? — мать повысила голос. — Ты забыла, как я тебе помогала, когда ты училась в институте? Работала на двух работах круглосуточно, чтобы ты могла… А теперь ты не можешь помочь родной сестре?
Вечный должник
Ирина мысленно досчитала до пяти. Эту песню она слышала с тех пор, как их с Сашкой отец ушёл из семьи. «Я для вас всё». «Я одна тянула». «Сестра — это святое».
— Мам, я Алёше сегодня скажу, хорошо? Но ничего не обещаю.
— Конечно, — голос матери мгновенно стал ледяным. — Муж важнее. Чужой человек важнее родной крови.
Повесив трубку, Ирина прижала ладони к глазам. Разговоры с матерью всегда выматывали её до предела. Этот внезапный переход от «ты моя единственная опора» к «ты никогда ничего для меня не делаешь» был слишком знаком. И каждый раз оставлял ощущение, будто её протащили по колючей проволоке.
Она открыла холодильник, размышляя, что приготовить на ужин. Полупустые полки молчаливо напоминали, что завтра последний день перед зарплатой. Зачерствевший хлеб, пачка макарон, половина пакета замороженных овощей. И да, нужно ещё купить лекарство от аллергии для Кости.
Когда Алёша вернулся, она уже заканчивала готовить. Он выглядел уставшим — тени под глазами, ссутуленные плечи.
— Начальство опять нагрузило внеплановыми отчётами, — он поцеловал её в висок и сразу пошёл в душ.
За ужином Ирина наблюдала, как он ест, почти не отрывая взгляда от тарелки.
— Мама звонила, — осторожно начала она, когда Алёша отодвинул пустую тарелку.
— Опять про Сашку?
— Да.
Алёша глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Ира, мы же уже обсуждали. Если мы перестанем сдавать квартиру, нам нечем будет платить за машину. А без машины я не смогу добираться до объектов. И мы обсудили это с твоей мамой, когда Саша подавала документы. Она сказала, что это не проблема, что общежитие дадут.
— Теперь говорит, что мест нет.
— Не верю, — он покачал головой. — Для первокурсников всегда находят место. А если нет, то можно снять комнату за те же деньги, что жильцы платят за всю нашу квартиру.
Ирина помяла в руках салфетку.
— Она говорит, что Саша не может работать из-за учёбы.
— А ты могла, когда училась и растила нашего Костю, — Алёша нахмурился. — И ничего, справлялась.
Зеркальное отражение
Его телефон зазвонил, и его лицо стало ещё более напряжённым, когда он увидел имя на экране.
— Да, Валентина Сергеевна, — он переглянулся с Ириной.
Ирина отошла к окну, делая вид, что не прислушивается, хотя голос свекрови был слышен на всю кухню.
— Да, я помню про стиральную машину… Нет, я не могу в эти выходные, много работы… Да, я знаю, что обещал…
Алёша морщился, поддакивая. Когда он закончил разговор, то просто положил телефон экраном вниз и долго молчал.
— Проблемы? — спросила Ирина.
— Стиральная машина сломалась. Я обещал посмотреть.
— Разве у неё не было этого мастера, как его… Павлович?
— Расстались. Теперь я снова единственный мужчина в её жизни, — невесело усмехнулся он. — «Сынок, ты же не оставишь мать одну с проблемами?»
Ирина опустилась рядом с ним.
— Звучит знакомо.
— Я всё время забываю, что твоя мама и моя — как близнецы, только внешне разные, — он потёр висок. — И что нам теперь делать? Квартирный вопрос испортил всех.
Ирина взяла его за руку.
— Послушай, давай обсудим всё завтра. Я знаю, что ты устал.
Утром на работе Ирина чувствовала себя разбитой. Ночью Костя просыпался от приступа кашля, потом они долго не могли уснуть.
— Совсем никакая, — Марина, сотрудница из соседнего отдела, поставила перед ней чашку кофе. — Держи.
— Спасибо. Дел по горло, а голова не соображает.
— Что на этот раз?
— Мама опять выносит мозг. Сестра поступила в университет, ей не дали общежитие — точнее, дали там, где «невозможно жить». Теперь она требует, чтобы мы с мужем отдали квартиру, которую сдаём, чтобы платить кредит.
— И что вы решили?
— Пока ничего. Алёша категорически против. Говорит, это кабала: сегодня «пусти пожить», а завтра «не выгоняйте меня, куда я пойду». И он прав, но мама давит на то, что «тебе всё досталось, а сестре ничего».
— А что досталось?
— Я сразу после института пошла работать, и они считают, что мне «повезло». Хотя тогда я и за съёмную квартиру платила, и подрабатывала, и ребёнка тянула. А сестра младше меня на девять лет, мама её опекает, как хрустальную вазу.
Марина покачала головой: — Знакомая история. У моего мужа такой же брат.
Телефон Ирины тихо завибрировал. СМС от матери: «Саша в слезах, завтра крайний срок заселения, мне что, самой Алёше звонить?»
Ирина отложила телефон.
— А ведь я правда много помогала Сашке, — она машинально помешивала кофе. — Платила за её репетиторов, помогала с экзаменами. Не то чтобы я отказывалась помогать. Но мама преподносит это так, будто я обязана всё отдавать, а сестра может только брать.
— С родителями всегда так, — Марина пожала плечами. — Они подменяют понятия. Помощь становится обязанностью.
Две стороны одной медали
Вечером, когда Ирина вернулась домой, Алёша уже был там и что-то обсуждал по телефону. По его напряжённому взгляду она поняла, что разговор неприятный.
Когда он закончил, то просто сидел, глядя в одну точку.
— Та же тема?
— Твоя мама звонила. Сказала, что я должен повлиять на тебя, потому что «ты под каблуком». И что Сашке негде жить, а мы «жируем».
Ирина опустилась на стул напротив мужа.
— Извини. Не думала, что она до тебя доберётся.
— Слушай, ничего нового, — Алёша пожал плечами. — Моя мать тоже звонила. Стиральная машина не только сломалась, но и затопила всю ванную. «Сынок, приезжай немедленно, мне не к кому обратиться».
Ирина закрыла глаза, чувствуя, как подступает головная боль.
— Почему у наших матерей всегда «случаются» кризисы, когда нам самим тяжело?
— Не знаю. Но что мы будем делать с Сашкой?
Ирина помедлила: — Я думаю, нам нужно поговорить с Сашей напрямую, без мамы. Понять, чего она сама хочет.
Встреча и откровение
Младшая сестра ждала их в кафе у метро. Ирина сразу заметила, что та выглядит не как убитая горем студентка без крыши над головой: новая стрижка, маникюр, брендовая куртка.
— Привет, — Саша обняла её и кивнула Алёше. — Вот, решила подождать вас здесь, у мамы болит голова.
— Неудивительно, — пробормотал Алёша, но Ирина предупреждающе сжала его руку.
Когда они сделали заказ, Ирина решила сразу перейти к делу:
— Сашка, мама говорит, что тебе негде жить, что с общежитием проблемы.
Сестра пожала плечами:
— Ну, дали общагу, но на Юго-Западной, в таком старье! Комната на троих, душ на этаже. Я даже не рассматриваю такой вариант, если честно.
Ирина и Алёша переглянулись.
— То есть место в общежитии у тебя есть?
— Да, но это… — Саша поморщилась, — это ужасные условия. Не для жизни. Мама сказала, что у вас квартира простаивает и что ты не против помочь родной сестре.
Ирина глубоко вздохнула:
— Саша, квартира не простаивает. Мы сдаём её и на эти деньги платим за машину Алёши. Без неё он не сможет работать.
— И что мне теперь, в этой дыре жить? — Саша надула губы. — Или снимать комнату где-нибудь в Бибирево?
— Я жила в общежитии, когда училась, — тихо сказала Ирина. — В таком же, скорее всего. И работала по вечерам, потому что денег вечно не хватало.
— Ну, знаешь, — Саша закатила глаза. — Тогда были другие времена. Мама говорит, что ты хотя бы поступила на бюджет, а у меня контракт, и его нужно оплачивать.
— Подожди, — Алёша остановил её жестом. — Контракт? А что случилось с «я поступлю на бюджет, потому что сдам ЕГЭ минимум на 90 баллов»?
Саша покраснела:
— Ну, я не добрала всего четыре балла. Но мама сказала, что это не страшно, что вы поможете.
Ирина пристально смотрела на сестру. Сейчас она выглядела на все свои двадцать два года — взрослая девушка, но в голосе слышались капризные детские интонации.
— Когда вы это решили? — спросила Ирина.
— Что?
— Когда вы решили, что мы будем оплачивать твой контракт?
Саша снова пожала плечами:
— Не знаю, мама сказала, что вы поможете, что семья должна помогать. Она сказала, что ты сама предложила.
Ирина и Алёша снова переглянулись, и он едва заметно кивнул ей.
— Саша, я ничего такого не предлагала, — мягко сказала Ирина. — Когда ты готовилась к экзаменам, мы не обсуждали контракт. И квартиру мы тебе дать не можем.
Разрыв шаблона
Лицо сестры исказилось:
— То есть ты отказываешься помогать? Серьёзно? Мне что, теперь переезжать в эту дыру?
— Не обязательно. Можешь снять комнату. Или пойти работать.
— С учёбой? — Саша почти выкрикнула это. — Ты же знаешь, какая нагрузка на первом курсе!
— Я знаю, — кивнула Ирина. — Я работала на третьем курсе, с маленьким ребёнком на руках. Это сложно. Но возможно.
Лицо сестры стало злым, она начала собирать вещи.
— Вот оно как. В общем, всё ясно. У тебя свой сын, а я чужая. Квартира дороже родной крови. Мама была права.
Она выбежала из кафе, едва не сбив с ног проходившую мимо официантку.
— Боже, — Алёша потёр переносицу. — Они репетировали это? Одинаковые фразы.
Ирина устало посмотрела на него:
— Боюсь, что на автомате. Мама так приучила. Сначала всегда просьба, потом давление, потом обвинение.
Телефон тут же зазвонил. Увидев на экране имя матери, Ирина просто выключила его.
— Не хочу сейчас говорить с ней.
Алёша взял её за руку:
— Может, поедем к морю на выходные? Возьмём Костю, снимем домик. Просто… отдохнём?
— А как же стиральная машина твоей мамы?
— Позвоню знакомому сантехнику. Пусть заработает свои пятьсот рублей.
Они сидели молча, глядя через панорамное окно на моросящий снаружи дождь. Ирина чувствовала одновременно облегчение и боль — как после удаления больного зуба.
— Ты думаешь, мы правильно поступили? — спросила она наконец.
— Не отдать девушке, которая на полном серьёзе говорит «я такое не рассматриваю», квартиру, из-за которой нам придётся продать машину, обеспечивающую наш доход? — Алёша невесело усмехнулся. — Да, думаю, правильно.
— Но это звучит неправильно. Мы ведь действительно вроде как должны помогать близким.
— Помогать — да, — он сжал её руку. — Но когда помощь становится не добровольной, а обязательной, это уже не помощь. Это долг. И я не хочу, чтобы мы с тобой всю жизнь были в моральном долгу.
Неожиданный поворот
Через неделю Ирина увидела в соцсетях фотографии сестры, которая стояла с ключами на фоне многоэтажки в Новой Москве.
«Наконец-то у меня есть собственное жильё! Спасибо моим самым лучшим родителям за эту потрясающую студию в новом районе!»
Под фотографией было множество восторженных комментариев и поздравлений. Ирина не знала, что и думать, — мама никогда не рассказывала, что они с отчимом купили Саше квартиру. Она не написала ни слова, просто закрыла страницу.
Вечером мать позвонила сама. Голос был привычно холодным:
— Видела фотографии Сашеньки?
— Да. Рада за неё. Не знала, что вы купили ей квартиру.
— А что бы ты сделала? Тоже попросила бы? — в голосе матери звучала плохо скрываемая злость. — Вам с мужем и своего хватает.
Ирина глубоко вздохнула:
— Мам, я правда рада за неё. Но почему ты потребовала нашу квартиру, если вы собирались купить ей жильё?
Пауза затянулась.
— Мы не собирались, — наконец сказала мать. — Мы всё продали — дачу, машину. Взяли кредит. Потому что твой муж оказался жмотом и отказал родной сестре.
— Мам, это было наше общее решение.
— Конечно, — она горько рассмеялась. — Тебя всегда было легко переубедить.
Ирина почувствовала, как внутри поднимается глухое раздражение.
— Почему ты не сказала, что у Саши есть место в общежитии?
— Ты считаешь, что моя дочь должна жить в хлеву?
— Я тоже твоя дочь, — тихо сказала Ирина. — И я тоже жила в общежитии. Это было нормально.
— У тебя были другие обстоятельства. Ты всегда была сильнее.
Ирина закрыла глаза, пытаясь сдержать внезапно подступившие слёзы.
— Мам, у меня были те же обстоятельства. Только ты почему-то считала, что со мной можно не церемониться, а Сашу нужно оберегать от любых трудностей.
— Да как ты смеешь! — мать повысила голос. — Я всю жизнь положила на вас! Всю жизнь! А теперь вынуждена продавать последнее, чтобы обеспечить младшей элементарные условия для учёбы! Потому что старшая, видите ли, записалась в прислуги к мужу!
Ирина молчала, слушая прерывистое дыхание матери на другом конце провода.
— Я больше не могу, — наконец сказала она. — Пока, мам. Мне пора.
Зеркальное отражение
Через месяц Алёша привёз несколько коробок с книгами и старыми вещами из квартиры своей матери.
— Она сказала, что ей нужно «начать новую жизнь», — он усмехнулся, ставя коробки в прихожей. — Видимо, мы с тобой тоже больше не вписываемся.
— Что произошло?
— Павлович вернулся. Тот самый мастер. И теперь она хочет сдавать свободную комнату. Моя комната, оказывается, пустует, пока я «отдыхаю» у жены.
Ирина вздрогнула:
— Как знакомо звучит.
— Да. Похоже, наши родители сделаны из одного теста, — он тяжело опустился рядом. — А что твоя мама?
— Мы не общаемся уже три недели. Сашка тоже удалила меня из друзей. Чувствую себя изгоем.
Алёша обнял её:
— Нет, Ир. Ты просто перестала быть удобной, перестала соответствовать. И я тоже. Наверное, я только сейчас понял, чем мы с тобой похожи.
— Чем?
— Тем, что мы перестали играть по их правилам. Они хотят, чтобы родственные отношения строились на чувстве долга. Мы должны, обязаны, повинны. А любовь не требует, она даёт добровольно.
Новое начало
Ирина посмотрела на него — осунувшегося, с кругами под глазами после ночной смены. И вдруг улыбнулась:
— А поехали на выходные на море? Возьмём Костю, снимем домик?
Он удивлённо поднял брови:
— Но я же только вчера вернулся из командировки, у меня отчёты…
— Именно. Поэтому нам и нужно. Только для нас. Ты, я, Костя. Просто семья. Без должников и кредиторов.
В его глазах впервые за долгое время появилась искорка радости.
— Я за, — он крепче обнял её. — Можно даже не на выходные, а пораньше.
Позже, собирая вещи в поездку, Ирина наткнулась на старый фотоальбом. На снимке десятилетней давности она стояла рядом с матерью — тогда ещё улыбающейся, без этой вечной складки между бровей. Сашка, худенькая тринадцатилетняя девочка, показывала фотографу язык.
Ирина осторожно поставила альбом на полку. Возможно, когда-нибудь, когда утихнут все бури, когда схлынет обида, они смогут снова начать разговаривать. Не как кредитор и должник. Не как хозяин и слуга. А просто как люди. Глядя друг другу в глаза.
А пока им нужно было строить свою жизнь — свою собственную, не оглядываясь на чужие ожидания. Она закрыла чемодан и вынесла его в прихожую, где Алёша возился с ключами.
— Готова?
— Да.
И впервые за долгое время Ирина действительно почувствовала себя готовой. К жизни по своим правилам.
