Утро у Марины началось, как обычно: кофе, бутерброд на бегу и стремительный марш-бросок по квартире с тряпкой. На кухне уже приятно пахло свежесваренным кофе и чистотой, когда из спальни Кирилла, её мужа, раздалось:
— Марин, только не пугайся… — голос был таким же виноватым, как у кота, который свалил вазу, но притворяется, что это сквозняк.
— Ага, сейчас. Я же уже невеста в церкви, чтоб не пугаться, — буркнула она и пошла к двери. — Что там?
И вот тут из-за его плеча выглянула Катя — его сестра. Волосы всклокочены, в руках пакет из супермаркета, из которого предательски торчал батон.
— Привет, Марин, — улыбнулась Катя, так, будто вчера вечером они не обсуждали по телефону, что «мы тут ненадолго» на прошлый раз растянулось на полгода. — Мы с Ромой к тебе… то есть к вам. Немножко поживём.
Марина замерла, но вежливо кивнула. Внутри всё закипело. Она даже почувствовала, как кофе в желудке сделал сальто.
— Кирилл, можно тебя на кухню? — произнесла она ледяным тоном.
На кухне она встала напротив мужа, скрестив руки.
— Ты нормальный? Мы же договаривались: никаких долгосрочных «гостей». В прошлый раз я потом три месяца вытаскивала жир с вытяжки, который твоя сестра «случайно» туда встроила.
— Марин, ну ты чего… У них трудности. Рому уволили, Катя… ну, ты же знаешь, — он развёл руками.
— Знаю. Ленивая, как февральское солнце, и хозяйка, как из сериала про апокалипсис. — Марина закатила глаза.
В этот момент в кухню зашла Катя, уже без пакета, но с улыбкой.
— Ой, Марин, у тебя такая вытяжка классная. Прям мечта, а не кухня.
— Ага, я знаю, — сухо отрезала Марина. — Только, Кать, мечты нужно убирать за собой, особенно когда они разливаются по плите.
— Ну что ты, — фальшиво обиделась та, — мы ж семья. Ты же не будешь нас как квартирантов гонять.
— Нет, конечно. Я просто иногда забываю, что семья — это те, кто меня любит, а не те, кто тестирует мой пылесос на выносливость, — хмыкнула Марина.
Рома, муж Кати, в этот момент прошёл мимо, с бутербродом в зубах. Даже не поздоровался. Марина подумала, что если б хамство можно было продавать на вес, они бы с Катей уже купили себе дачу.
Вечером ситуация обострилась. Марина пришла с работы, а на диване развалился Рома, в носках с дырой на большом пальце. На столе стояли две пустые пиццерии коробки, под ними — крошки и кетчуп. Рядом сидела Катя, жуя чипсы.
— Катя, а ты что-нибудь готовила? — спокойно спросила Марина.
— Мы думали заказать, — ответила та. — У тебя ведь кухня такая маленькая, неудобная.
— Моя кухня неудобная? — голос Марины дрогнул. — Ты что, собираешься открыть блог «Как жить на всем готовом»?
— Да ладно тебе, — вмешался Рома, — мы ж временно.
— Временно у нас было в прошлом году. А сейчас это называется «заселение с перспективой на зиму». Так? — Марина посмотрела на мужа.
Кирилл поднял руки.
— Не начинай, Марин. Я не хочу скандала.
— А я не хочу, чтобы моя жизнь превращалась в общагу с гастрономическим мусорником в центре гостиной, — выпалила она.
— Ой, ну прям трагедия, — Катя закатила глаза. — Мы ж тебе не мешаем. Ты в своей комнате, мы в зале…
— Ага. Только у меня на кухне бардак, в ванной ваши полотенца валяются, а мусорное ведро уже подало заявку на эвакуацию, — Марина резко поставила сумку.
Ночью она долго ворочалась. Мысли путались: Кирилл — взрослый мужик, почему он боится своей сестры? Почему я всё время крайняя?
Она вспомнила, как год назад Катя уже приезжала «на пару недель», а потом её было невозможно выгнать. Тогда они чуть не развелись. Сейчас — déjà vu, только ставки выше.
Вдруг из коридора донёсся тихий разговор. Голоса Кати и Кирилла.
— Она опять злится, — шептал Кирилл.
— Да плюнь. Женщины всегда чем-то недовольны. Главное, держи её в тонусе, а то заскучает, — фыркнула Катя.
Марина сжала зубы. Она поняла, что это уже война. И в этой войне у неё есть выбор: либо снова терпеть, либо в этот раз действовать жёстко.
Она повернулась к стене, и в темноте у неё родился план.
Утро в квартире напоминало не семейный быт, а вокзал в час пик. Марина в халате, с чашкой чая, осторожно переступала через сумки и коробки, которыми Катя с Ромой успели завалить прихожую за два дня.
— Катя, это что за барахло? — Марина ткнула пальцем в коробку, из которой выглядывал надувной фламинго.
— Это не барахло, а надувной бассейн, — невозмутимо ответила Катя, чистя апельсин прямо над ковром. — Мы ж летом на дачу поедем. Зачем два раза таскать?
— Летом? Сейчас февраль, — Марина поставила чашку на полку. — Может, ты ещё ёлку из прошлогодней Новогодней ярмарки припасла, чтоб не покупать?
Рома, проходя мимо, фыркнул:
— Ну, хоть экономные.
— Экономные — это когда на собственные деньги живёте, а не на чужой холодильник, — спокойно, но с металлическим оттенком в голосе ответила Марина.
— Марин, ты что опять начинаешь? — в коридоре появился Кирилл, заспанный, с телефоном в руке. — Ну да, вещей много, но это же временно.
— Кирилл, я скоро на работу пойду, а по дороге из кухни в спальню мне придётся пробираться через склад “Секонд-хенд мечты”. Может, вы меня запишете в график обхода?
Днём Марина вернулась пораньше. И пожалела.
В кухне кипел суп — и не в кастрюле, а на плите, из кастрюли уже убежала белёсая пена. На столе — гора немытой посуды, в раковине — рыбные остатки.
— Это что такое?! — Марина скинула пальто, почувствовав, что кипит не только суп.
— Мы готовили, — Катя достала из холодильника банку с майонезом. — Решили ужин устроить. Тебе же приятно будет.
— Приятно? Да вы тут устроили лабораторию по выращиванию бактерий, — она взяла тряпку и резким движением протёрла стол. — И почему мои кастрюли в твоём распоряжении без спроса?
— Боже, какая ты нервная, — Катя демонстративно закатила глаза. — Может, тебе таблетку?
— А может, тебе чемодан? — холодно усмехнулась Марина.
Рома, до этого молча сидевший с телефоном, поднял взгляд:
— Марин, мы же семья. Что ты нас как чужих?
— Потому что чужие ведут себя в гостях приличнее, — она резко закрыла дверцу шкафа.
Вечером Кирилл устроил «семейный совет».
Они сидели в гостиной: Марина в одном углу дивана, Катя с Ромой в другом, а Кирилл посередине, как школьный учитель между двумя дерущимися учениками.
— Ребят, давайте без нервов, — начал он, поглаживая лоб. — Надо как-то ужиться. Марин, ну потерпи немного.
— Кирилл, я терплю уже двадцать лет тебя. Но твоя сестра и её муж — это бонус, который я не заказывала, — отрезала Марина.
— Ты могла бы быть мягче, — вмешалась Катя, наигранно обиженная. — Я, между прочим, тебе суп сварила.
— Ага, и плиту в придачу. Мне теперь её пескоструем чистить, — фыркнула Марина.
— Слушай, — Рома поднялся, — я понимаю, ты хозяйка, но мы ж не специально. Хочешь — уберём.
— Хочу. Сегодня. Всё. И себя тоже, — в голосе Марины звенела сталь.
Кирилл встал.
— Марин, ну что за ультиматумы? Это же моя семья.
— А я кто? — Марина резко поднялась. — Повар, горничная, спонсор?
— Не утрируй, — отмахнулся он.
— Я не утрирую. Я уже считаю, сколько мне стоит ваше “поживём немного”.
Слово за слово, и спор перешёл на крик. Рома попытался выйти из комнаты, но Марина перегородила ему путь. Кирилл схватил её за руку, но она вырвалась.
— Ты мне не приказывай! — выкрикнула она.
Катя вскочила, и началась потасовка — не из драки, но с толчками и попытками «отодвинься, дай пройти». В конце концов Марина толкнула Катю к двери так, что та чуть не упала на коридорный комод.
— Ах ты!.. — Катя схватилась за плечо. — Кирилл, ты видел?!
— Видел, — сказал он устало. — Марин, ты перегибаешь.
— Нет, Кирилл, это ты перегибаешь. И знаешь что? Завтра я уезжаю к маме. Пусть тут будет твой рай с сестрой и её “временно”.
И, не дожидаясь ответа, Марина пошла в спальню, закрыла дверь и, дрожа, достала чемодан.
В этот момент она поняла, что её решение уже принято. Но главное — она поняла, что вернётся. И вернётся не просто так.
Марина вернулась через неделю.
На этот раз она не стучала, не звонила в дверь — вставила ключ, открыла и шагнула в квартиру, где стоял такой запах, что даже подъездная кошка наверняка обходила этот этаж стороной.
В коридоре её встретила гора обуви, в два раза больше, чем в день её отъезда. По ковру кто-то явно пролил кофе. Из кухни доносился смех Кати.
— О! Маринка вернулась! — радостно выкрикнула Катя, вынырнув из-за стола с кружкой в руках. — Ну что, отдохнула?
— Да, — Марина поставила сумку на пол и оглядела кухню. — А у вас тут, я смотрю, “Мастер-шеф” без правил?
Рома, жующий котлету, поднял бровь:
— Мы тут как-то устроились… вольготно. Свободно, понимаешь?
— Понимаю, — кивнула она. — И вот с этим “вольготно” мы сегодня попрощаемся.
Кирилл вышел из спальни, сонный и раздражённый:
— Марин, давай без сцен, ладно? Мы только-только тут всё обустроили.
— Обустроили? — Марина рассмеялась, но смех был холодным. — Вы тут не обустроили. Вы тут обнаглели.
— Слушай, ну что тебе стоит? — начал Кирилл. — Они же временно.
— Кирилл, — перебила она, — временно — это когда ты пришёл в гости, выпил чаю и ушёл. А не когда ты растянулся на диване на семь месяцев.
— Семь? — возмутилась Катя. — Мы только четыре…
— Три из которых ты даже за хлеб не заплатила, — усмехнулась Марина. — А ведь я молчала. Но теперь — нет.
Рома хмыкнул:
— Ну и что ты нам сделаешь? Выгонишь?
— Именно, — она достала из сумки два больших чёрных мусорных пакета и бросила их к ногам Кати. — Сложите туда всё своё “временно” и идите искать постоянное.
— Ты серьёзно?! — Кирилл шагнул к ней.
— Более чем. Сегодня я была в МФЦ. Квартира оформлена только на меня. Официально. Юридически. — Она смотрела прямо ему в глаза. — Так что теперь ваши семейные посиделки — на вашей жилплощади, Кирилл. Если хочешь, иди с ними. Но здесь они больше не живут.
Тишина повисла на пару секунд, но затем взорвалась криками.
— Ты подло это сделала! — Катя сорвалась.
— Нет, я сделала это умно, — холодно ответила Марина. — Я устала быть бесплатным общежитием. И да, Кирилл, если ты считаешь, что я разрушила “вашу” семью — напомню, что ты первым выбрал сестру вместо жены.
Кирилл замер, как будто получил удар.
— Либо они уходят сегодня, либо я вызываю участкового. Поверь, он приедет с удовольствием.
Катя хотела что-то крикнуть, но Рома уже молча начал складывать вещи в пакеты. Через час коридор был пуст.
Марина закрыла дверь, повернула ключ и, прислонившись к косяку, впервые за долгое время почувствовала тишину. Чистую, как новый воздух.
И вдруг поняла: её жизнь только начинается. Без чужих вещей, чужих голосов и чужих приоритетов.
— Ну здравствуй, свобода, — тихо сказала она самой себе.
