— Злата, ты снова заводишь разговор о сиделке? — Петр даже не оторвал взгляд от своего телефона. — Сколько еще раз мне повторять: денег нет, и точка.
Злата стояла в дверях кухни, вытирая руки краем фартука. За ее спиной послышался едва слышный кашель — это Татьяна Петровна вновь звала ее по имени. Ей опять нужно было помочь перевернуться, поправить подушки и сменить подгузник.
— Петр, мне правда очень тяжело справляться со всем одной, — тихо проговорила она. — Твоя мама уже год как прикована к постели.
— А кто тебя принуждает? — муж наконец-то поднял взгляд от экрана. — Если хочешь, отвези ее в пансионат для пожилых. Я совсем не против.
Злата резко обернулась. Как он мог такое предложить? Татьяна Петровна три года назад сама отдала им свою просторную трехкомнатную квартиру в самом сердце города, перебравшись в их тесную двушку. «Молодой семье нужно больше пространства», — сказала тогда свекровь. А когда она тяжело заболела, даже не думала о том, чтобы становиться обузой.
— Златочка, — слабый голос донесся из комнаты. — Можно водички?
Петр демонстративно включил телевизор на полную громкость.
Злата поспешила к свекрови, помогла ей приподняться, поднесла стакан с водой к губам. Татьяна Петровна смотрела на нее с бесконечной благодарностью.
— Прости меня, дорогая, — прошептала старая женщина. — Я же вижу, как ты измучилась. Совсем исхудала.
— Не говорите так, мама. Всё хорошо.
— Нет, нехорошо, — Татьяна Петровна покачала головой. — И я всё слышу. Как он с тобой разговаривает. Как ведет разговоры по телефону, когда думает, что я сплю.
Злата замерла. Значит, свекровь тоже знала о Карине? О тех ночных звонках, когда Петр шептал в трубку нежности, которых она, его жена, не слышала уже очень давно?
— Ты хорошая девочка, Златочка. А я… я плохая мать. Вырастила эгоиста.
— Мам, не надо, — Злата поправила одеяло.
— Надо. Пришло время говорить правду. — Татьяна Петровна с трудом повернулась к тумбочке. — Открой самый верхний ящик.
Злата послушно выдвинула ящик. Среди лекарств лежал маленький старинный ключик.
— Возьми его, — прошептала свекровь. — И запомни: банк на Крещатике, ячейка номер 247. Всё остальное ты узнаешь позже.
— Мама, что вы говорите?
— Уже поздно объяснять. — Татьяна Петровна закрыла глаза. — Запомни только: то, за что за тебя не доплатят, заберут в полном объеме.
Эти слова оказались пророческими. Через неделю Татьяна Петровна тихо ушла из жизни во сне. Злата рыдала над ее постелью, а Петр первым делом кинулся к шкафу искать документы на квартиру.
— Странно, — бормотал он, перекладывая бумаги. — Где же договор дарения?
Злата промолчала. Она помнила, как три года назад свекровь собирала документы, куда-то ездила, что-то оформляла. Тогда все думали — переписывает квартиру на сына.
На похороны пришло очень много людей. Татьяна Петровна работала в школе, потом была активисткой в ОСМД, помогала соседям. Злата удивилась, узнав, как много хорошего говорили о свекрови.
— Золотой был человек, — качала головой соседка тетя Клавдия. — Всегда протянет руку помощи. А как внуков любила чужих! Жалко, что у вас своих так и не было.
Петр стоял рядом с окаменевшим лицом. Злата знала: он обвинял ее в бездетности. «Карьеру строишь, а часики-то тикают», — говорил он раньше. Но когда она заводила разговор о детях, всегда находились отговорки. То кредит за машину, то ремонт, то «погодим еще годик».
После поминок Петр исчез до поздней ночи. Вернулся навеселе и злой.
— Документов на квартиру нет! — заявил он с порога. — Я обыскал все! Может, мама где-то спрятала?
— Зачем они тебе? — устало спросила Злата. — Квартира ведь наша.
— Наша, наша… А если продать захочу? Или в залог отдать?
Злату будто холодом окатило. Продать? Квартиру, в которой прошла половина ее жизни, где умерла Татьяна Петровна?
— Петр, о чем ты говоришь?
— О деньгах говорю! — Он начал размахивать руками. — Достала меня эта жизнь! Хочу на курорт поехать, машину сменить. А ты только ноешь и копаешься.
Злата молча прошла в спальню. Лежала и слушала, как муж гремит посудой на кухне, потом услышала его приглушённый голос — он кому-то звонил.
«Карина, ну что ты нервничаешь… Конечно, всё будет, как договаривались… Сразу после оформления документов…»
Злата зажмурилась. Значит, вот как. А она всё надеялась, что это просто трудный период, что любовь можно вернуть.
Утром Петр ушёл на работу, не попрощавшись. Злата сидела за кухонным столом, вертела в руках маленький ключик. Татьяна Петровна явно что-то знала, что-то предчувствовала.
«Банк на Крещатике, ячейка 247», — вспомнила она слова свекрови.
В банке ее встретил менеджер — приятная женщина средних лет.
— Вы родственница Татьяны Петровны Кольцовой? — уточнила она. — У нас есть документы, что в случае ее смерти доступ к ячейке получаете вы.
Злата показала паспорт и свидетельство о смерти свекрови. Менеджер проверила документы и проводила ее в комнату с сейфами.
— Ячейка оформлена на ваше имя уже два года, — объяснила она. — Видимо, Татьяна Петровна всё заранее продумала.
Сердце колотилось, когда Злата повернула ключик. В ячейке лежали документы и толстый конверт. Первым она взяла свидетельство о праве собственности на квартиру. На ее имя. Златы Михайловны Кольцовой.
Руки дрожали, когда она читала дату оформления — три года назад. Получается, Татьяна Петровна никогда не дарила квартиру сыну. Она сразу переписала ее на невестку.
В конверте лежало письмо:
«Златочка, моя дорогая! Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Не плачь. Я прожила хорошую жизнь, но в конце поняла главное: я вырастила неблагодарного сына. Прости меня за это.
Квартира твоя. Я оформила документы сразу, как поняла, какой Петр на самом деле. Ты заслужила эту квартиру своей добротой, своим терпением, своей любовью. А еще здесь немного денег — мои сбережения. Потрать их на себя, на свое счастье.
Не живи больше с тем, кто тебя не ценит. Ты достойна большего.
Твоя благодарная свекровь, Татьяна.»
В конверте лежало еще триста тысяч гривен. Не так много по нынешним меркам, но вполне достаточно, чтобы начать новую жизнь.
Злата долго сидела в машине возле банка, пытаясь осознать произошедшее. Татьяна Петровна знала всё. Про измену сына, про его коварные планы, про то, что он за кем-то ухаживать не будет. И позаботилась о невестке больше, чем о собственном ребенке.
Домой она вернулась уже к вечеру. Петр сидел на кухне с какими-то бумагами.
— Где ты пропадала? — спросил он, не поднимая головы.
— По делам.
— Завтра приедет нотариус, — объявил муж. — Будем оформлять наследство. Квартира должна по закону мне достаться, раз мама завещания не оставила.
Злата молча поставила на стол свидетельство о праве собственности.
Петр схватил документ, прочитал и тут же побледнел.
— Это как понимать? — прохрипел он.
— Квартира моя, — спокойно сказала Злата. — Татьяна Петровна оформила дарственную три года назад.
— Этого не может быть! Она же мне обещала!
— Видимо, передумала.
Петр вскочил, начал размахивать руками, что-то кричать про обман, про то, что она подделала документы. Злата слушала молча. Впервые за много лет она видела мужа таким, какой он есть на самом деле — жалким, алчным, неспособным взять на себя ответственность за свои поступки.
— Если тебе здесь не нравится, можешь съезжать, — тихо сказала она.
— Куда это я буду съезжать? Это мой дом!
— Нет. Это мой дом. И я больше не хочу здесь видеть ни тебя, ни твою Карину.
Петр замолчал. Видимо, понял, что тайна раскрыта.
— Послушай, Злата, — заговорил он уже другим тоном. — Давай не будем ругаться. Ну, была небольшая интрижка, с кем не бывает? Зато теперь у нас есть хорошая квартира, можем жить счастливо…
— Нет, — Злата покачала головой. — Счастье — это когда за тебя доплачивают, а не когда с тебя берут по полной программе.
Она развернулась и пошла в комнату. Петр еще что-то кричал ей вслед, но она уже не слышала.
На следующий день он съехал. Забрал вещи и исчез, оставив только номер телефона «на всякий случай».
Злата впервые за годы осталась одна в тишине. Никто не требовал ужина, не включал громко телевизор, не вел долгих телефонных разговоров с любовницей. Она ходила по квартире, привыкая к мысли: это теперь ее дом.
Вечером позвонил сосед с верхнего этажа — Олег Владимирович. Он был вдовцом, работал инженером, иногда помогал Татьяне Петровне с ремонтом мелких поломок.
— Злата Михайловна, мои соболезнования, — сказал он. — Татьяна Петровна была замечательным человеком. Если что-то понадобится по хозяйству — обращайтесь, не стесняйтесь.
— Спасибо, — ответила Злата. — Это очень добро с вашей стороны.
— Да не за что. Мы же соседи. И потом… — он помолчал. — Я помню, как вы за ней ухаживали. Не каждая невестка на такой подвиг способна.
После разговора Злата долго стояла у окна, смотрела на город. Впереди была новая жизнь. Пока непонятно какая, но точно — без унижений, без постоянного чувства вины за то, что она недостаточно хорошая жена.
А через месяц позвонила Карина. Голос дрожал от злости:
— Ты всё подстроила! Петр говорит, что квартира твоя, что денег у него нет! Я же не для этого с ним связывалась!
— Понимаю твое разочарование, — спокойно ответила Злата. — Но это ваши проблемы.
— Да как ты смеешь! Я требую…
Злата положила трубку. И впервые за много лет улыбнулась по-настоящему.
То, за что за тебя не доплатят, заберут в полном объеме. Татьяна Петровна оказалась права во всем.
