— Тётя Галя, а можно я твою вазу переставлю? — Лариса осторожно взялась за хрустальную вазу на комоде. — Она тут как-то не вписывается в интерьер.
Галина Ивановна замерла с чашкой в руках. Ваза стояла здесь двадцать лет — подарок покойного мужа на серебряную свадьбу.
— Оставь на месте, — сухо ответила она.
Лариса поставила вазу обратно, но взгляд её был красноречив. Мол, живёте в прошлом веке, а я хочу современности.
Три месяца назад Антон Сергеевич привёл домой молоденькую жену. Хорошенькая, работящая, готовит неплохо. Но каждый день что-то меняет в квартире — то полотенца переложит, то цветы переставит, то предложит новые ковры купить.
— Мама, — Антон заглянул на кухню, поправляя галстук. — Ты случайно не видела мои документы по Васильеву? Папка синяя такая.
— В кабинете отца, на верхней полке, — отозвалась Галина Ивановна.
Кабинет отца. Она до сих пор так называла маленькую комнату, где Антон теперь работал по вечерам. Письменный стол, книжные полки, портрет покойного супруга на стене — всё осталось нетронутым.
— Слушай, а может, нам эту комнату под детскую переделать? — Лариса появилась в дверях, обнимая мужа за плечи. — Всё равно же не используется толком.
— Как это не используется? — возмутилась Галина Ивановна. — Антон там каждый вечер сидит.
— Ну можно и в гостиной поработать, — пожала плечами невестка. — Зато детям будет где играть. А то им негде развернуться.
Каких детей? У молодых пока детей не было. Но в голосе Ларисы звучала такая уверенность, будто уже завтра в доме появится малыш.
— Рано ещё о детях думать, — резко сказала Галина Ивановна. — Сначала на ноги встаньте.
— Мы уже встали, — улыбнулась Лариса. — Зарплаты хватает, перспективы есть. А дети — это же счастье!
Антон кивал, глядя на жену влюблёнными глазами. И в этом взгляде Галина Ивановна прочла что-то тревожное. Словно сын постепенно переставал быть её сыном и становился чужим человеком.
А ещё через неделю Лариса заговорила о ремонте.
— Тётя Галя, а что если нам комнаты освежить? — предложила она, разливая чай. — Обои выцвели совсем, полы скрипят. Можно красиво сделать, современно.
— Сейчас? — удивилась Галина Ивановна. — Зима же на дворе.
— А что зима? Мастера работают круглый год. Вы же на дачу собираетесь весной? Вот и отлично! Пока вы отдыхаете, мы тут всё приведём в порядок.
Что-то в тоне невестки показалось подозрительным. Слишком уж торопилась, слишком уж настойчиво предлагала.
— А деньги где взять? — спросила Галина Ивановна напрямик.
— Мы с Антоном накопили, — быстро ответила Лариса. — И родители мои помогут. У них магазин в Виннице, дела неплохо идут.
Антон молчал, изучая дно чашки. И это молчание было красноречивее любых слов.
На дачу под Киевом Галина Ивановна уехала в апреле, как только потеплело. Лариса с Антоном помогали собирать вещи, были предупредительны и заботливы.
— Не волнуйтесь ни о чём, — успокаивала невестка. — Всё сделаем как надо. Вы только отдыхайте.
Но отдыхалось плохо. Молодые приезжали редко — раз в две недели, не больше. И каждый раз отвечали уклончиво на вопросы о ремонте.
— Всё идёт по плану, мам, — отмахивался Антон. — Мастера работают, не волнуйся.
— А что именно делают? — допытывалась Галина Ивановна.
— Обои клеят, полы меняют. Красота будет! — улыбалась Лариса.
Но в глазах невестки мелькало что-то неуловимое. Радость? Торжество? Или просто усталость от вранья?
В начале августа Лариса особенно нервничала, то и дело поглядывая на часы.
— Ой, чуть не забыла! — спохватилась она. — Замок входной поменяли. Старый совсем разболтался.
Она достала из сумочки связку новых ключей.
— Вот, один вам оставлю. Только не потеряйте!
Ключи звякнули, падая на стол. Один из них покатился под диван.
Пока Лариса ползала по полу, выискивая потерянный ключ, Галина Ивановна быстро взяла один из оставшихся. Спрятала в кармане халата.
Что её толкнуло на этот поступок? Предчувствие? Или просто желание проверить, не обманывают ли её?
На следующий день, пока молодые были на работе, Галина Ивановна поехала в город. Такси остановилось у знакомого подъезда ровно в час дня.
Ключ повернулся в замке легко. Дверь открылась.
То, что она увидела, превзошло все её худшие опасения.
Квартира была неузнаваема. Вместо привычных обоев — модная покраска стен. Вместо старой мебели — новенький гарнитур. Огромный телевизор на стене, кожаный диван, стеклянный журнальный столик.
А её вещей нигде не было. Ни фотографий на стенах, ни любимого кресла у окна, ни хрустальной вазы на комоде.
В кабинете покойного мужа теперь располагалась детская. Кроватка, пеленальный столик, яркие игрушки на полках. Будто ребёнок уже должен был появиться на свет.
— Господи, — прошептала Галина Ивановна, опускаясь на край новой кровати в спальне молодых. — Что же вы наделали?
Её спальня превратилась в гардеробную. Шкафы от пола до потолка, зеркала, пуфики. И ни одной её вещи.
Значит, домой ей возвращаться не предполагалось?
Руки дрожали, когда она набирала номер слесаря. Голос срывался от обиды и злости:
— Замки поменять… Да, срочно… Сколько скажете, столько и заплачу.
Вечером у двери стоял Антон с Ларисой. Ключ в замке не поворачивался.
— Мама, открой! — стучал сын. — Что случилось?
— Заходите, — холодно сказала Галина Ивановна, отпирая дверь. — Поговорим.
Они сидели в обновлённой гостиной — молодые на кожаном диване, она в новом кресле, которое выбирала не она.
— Красиво получилось, — заметила Галина Ивановна, оглядывая комнату. — Дорого, наверное?
— Мам… — начал Антон, но она его перебила:
— И где мои вещи? Фотографии, мебель, посуда?
— В кладовке, — тихо сказала Лариса. — Мы хотели всё сохранить…
— В кладовке? — переспросила Галина Ивановна. — А для меня где место предусмотрели? Тоже в кладовке?
— Мама, не надо так, — взмолился Антон. — Мы думали, тебе на даче лучше. Воздух свежий, тишина…
— До зимы? А зимой что?
Молодые переглянулись. В этом взгляде было всё — и вина, и растерянность, и надежда, что как-нибудь рассосётся.
— Мы снимем квартиру, — вдруг сказала Лариса. — Если вы так считаете нужным.
— Считаю, — твёрдо ответила Галина Ивановна. — Собирайтесь.
— Мама! — вскочил Антон. — Ты не можешь так! Это же семья!
— Какая семья? — усмехнулась она. — Та, что меня обманула и выгнала из собственного дома? Нет, сынок. Семья — это когда друг друга уважают.
Они укладывали чемоданы молча. Лариса всхлипывала, Антон мрачно складывал рубашки. Галина Ивановна наблюдала из дверей.
— Ключи оставьте на столе, — сказала она, когда они были готовы уходить.
У порога Антон обернулся:
— Мам… Я всё исправлю. Найду способ.
— Поздно, сынок. Нужно было думать раньше.
Дверь закрылась. Галина Ивановна осталась одна в красивой, обновлённой и совершенно чужой квартире.
Телефон завибрировал. Сообщение от сына: «Прости нас. Я был дураком».
Она вздохнула и пошла в кладовку. Нужно вернуть на место хотя бы фотографии. И хрустальную вазу — подарок покойного мужа. Пусть квартира выглядит современно, но память должна остаться.
А завтра подумает — стоит ли прощать. Или лучше жить одной, но с достоинством.
Эта история — настоящее испытание на прочность. Она показывает, что семья — это не просто штамп в паспорте, а глубокая связь, которая строится на доверии, любви и поддержке. Как думаете, справедливо ли поступила Галина Ивановна? И что бы вы сделали на её месте?
