В тот августовский вечер кухня Елены Витальевны полнилась запахами борща и свежей выпечки. Она готовила с самого утра, хотя и подозревала, что все пойдет наперекосяк. Так и вышло. На столе, накрытом выцветшей, но идеально выглаженной скатертью, стояли нетронутые блюда. Вареники с вишней, которые она лепила, бережно перебирая каждую ягодку, уже остыли, а Анна и Денис, ее невестка и сын, сидели напротив, не притрагиваясь к еде.
– Чего вы в гости ко мне не приезжаете? – спросила как ни в чем не бывало свекровь, разглаживая складку на скатерти узловатыми пальцами. – Я вам звоню-звоню, а вы…
Анна переглянулась с мужем и сжала губы. Последние семь лет этот вопрос был чем-то вроде семейного проклятия. За ним всегда следовала буря, которая начиналась с тихого дождика и заканчивалась громом и молниями, потоками слез и хлопаньем дверей.
– Мама, мы говорили об этом сто раз, – Денис отодвинул тарелку, словно создавая барьер между собой и матерью. – У нас работа, у Саши школа, кружки…
– Ага, значит, для мамы у тебя нет времени, – Елена Витальевна мгновенно перешла к нападению, ее голос взлетел на октаву выше. – Я тут одна-одинешенька, как перст. Соседка Нина Петровна вон к детям переехала, Валентина на дачу с внуками уехала. А я что, хуже всех? Неужто трудно раз в месяц приехать, проведать старуху?
Старухой Елена Витальевна не была – в свои шестьдесят два она сохранила стройность и живость движений. Пожалуй, только косметикой она пользовалась чересчур активно – ярко-розовые румяна делали ее похожей на потрепанную фарфоровую куклу.
– Мама, дело не в этом, – начал Денис, но Анна перебила его. Семь лет таких разговоров научили ее не тратить время на хождение вокруг да около.
– Елена Витальевна, – сказала она, расправляя плечи, – мы не приезжаем, потому что каждый наш визит превращается в допрос с пристрастием и выяснение отношений.
Старшая женщина театрально всплеснула руками:
– Господи, что ты такое говоришь! Да разве ж я вам слово поперек сказала когда? Я вам всегда только добра желаю!
Именно эта фраза была спусковым крючком для Анны. Каждый раз, когда свекровь произносила эти слова своим тягучим, вязким голосом, с этим особым ударением на «добра», у нее внутри что-то обрывалось. Может, это была надежда на то, что когда-нибудь все наладится.
Свекровь познакомилась с Анной десять лет назад, когда та, двадцатитрехлетняя выпускница медицинского, пришла работать в поликлинику. Елена Витальевна работала там же регистратором и мгновенно разглядела в хрупкой девушке с короткой стрижкой и вечно усталыми глазами потенциальную невестку.
Ее сын Денис, инженер-программист, подающий большие надежды, в свои двадцать семь все еще был не женат. «Пока я жива, бездельницы и воображалы около моего мальчика не будет!» – клялась она подругам. И вот теперь нашелся идеальный вариант – девушка из хорошей семьи, с образованием и профессией, к тому же скромная и неизбалованная.
Первые месяцы их знакомства Елена Витальевна была само очарование. Она угощала Анну пирожками на обед, интересовалась ее делами, иногда передавала через нее записки для Дениса, с которым, как выяснилось, они жили в одном районе. А потом – словно случайно – пригласила обоих на свой день рождения.
Когда Анна и Денис начали встречаться, Елена Витальевна не могла нарадоваться. Ее план сработал, и она гордилась собой так, словно собственноручно построила Кремль. Она всем рассказывала, что это она их познакомила.
– Как бы они без меня встретились? Никак! – говорила она, прихлебывая чай у Нины Петровны. – Денис мой днями в своих компьютерах, ночами в компьютерах. Анечка – хорошая девочка, но такая незаметная. Я, как меценат прям, устроила им счастье!
Но счастье требовало постоянного контроля. Когда Анна и Денис решили пожениться, начались первые звоночки.
– А платье ты где думаешь покупать? – интересовалась Елена Витальевна. – Я тут присмотрела в одном магазинчике, давай съездим вместе?
– Спасибо, но мы уже заказали, – отвечала Анна, не подозревая, что это неправильный ответ.
– Заказали? Без меня? – свекровь опешила. – А ты не боишься, что тебя обманут? Сейчас столько мошенников развелось, особенно в этих интернет-магазинах!
После выяснилось, что неправильным было всё – и место проведения свадьбы («В ресторане? А что, дома нельзя было посидеть по-семейному?»), и количество гостей («Так мало? А что люди подумают?»), и даже меню («Суши на свадьбе? Совсем с ума сошли?»).
Когда Анна, измученная приготовлениями и постоянными придирками, попыталась объяснить Денису, что его мать переходит все границы, тот только отмахнулся:
– Она просто волнуется. Она же мать, ей важно, чтобы всё было идеально.
Тогда Анна еще не понимала, что фраза «она просто волнуется» станет для нее чем-то вроде зубной боли – ноющей, постоянной и совершенно невыносимой.
После свадьбы молодые поселились отдельно, в однокомнатной квартире, которую снимали в спальном районе. Елена Витальевна поначалу настаивала, чтобы они жили с ней – «зачем деньги на ветер выбрасывать?», но Денис впервые проявил твердость и настоял на съемной квартире.
Это было единственное, в чем он проявил твердость за все эти годы.
Каждый выходной Елена Витальевна звонила им спозаранку:
– Денечка, вы чего не едете? Я пирожочков напекла, твоих любимых, с капустой!
И каждый раз, даже если у них были другие планы, Денис сдавался и тащил жену к матери. Вскоре Анна поняла, что у нее больше нет выходных – только бесконечные визиты в пропахшую нафталином и чем-то приторно-сладким квартиру на окраине города, где Елена Витальевна кормила их до отвала и расспрашивала обо всем на свете.
– А на работе что? А соседи как? А кошелек новый купили или всё тот же? А зарплату прибавили или как в прошлом месяце?
Через год у них родился сын, Саша. Елена Витальевна тут же взяла отпуск за свой счет и переехала к ним «помогать с малышом». Анна, измученная бессонными ночами и послеродовой депрессией, поначалу была даже рада. Но вскоре поняла, что совершила ошибку.
– Ты что, его на спину кладешь? – всплескивала руками свекровь. – Да у него же голова плоская будет! На бочок надо, на бочок!
– Ты зачем его укутываешь? Жарко же малышу!
– Что за смесь ты ему даешь? В мое время таких не было, все дети на грудном молоке росли и ничего, богатырями выросли!
К концу второй недели Анна не выдержала. Она дождалась, когда Денис вернется с работы, и устроила скандал. Впервые в жизни она кричала так громко, что соседи стучали по батареям.
– Либо она уходит, либо ухожу я! – заявила Анна, глотая слезы.
Елена Витальевна собрала вещи и ушла, обиженно поджав губы и пробормотав что-то о неблагодарности. А через неделю позвонила, как ни в чем не бывало, и спросила:
– Чего вы в гости ко мне не приезжаете?
Годы шли, Саша рос, а отношения с Еленой Витальевной становились всё сложнее. Когда мальчику исполнилось пять, она настояла, чтобы он проводил у нее все выходные. Денис, всегда искавший легкие пути, согласился – так у них с Анной появилось немного времени для себя. Но каждый раз, когда они приезжали забирать сына, начинался один и тот же разговор.
– Что это за куртка на нем? – Елена Витальевна щупала ткань детской ветровки. – Это же синтетика сплошная! Он же вспотеет и простудится!
– Мама, сейчас все дети такие куртки носят, – устало отвечал Денис.
– Ага, и все дети болеют! А у Сашеньки моего горло слабое, миндалины увеличены. Я ему всю неделю травки заваривала, чай с малиной поила.
– Какие травки? – насторожилась Анна. – Мы ничего не давали ему пить, у него аллергия может быть.
– Господи, да какая аллергия на травки? Это же природа! Мой Денечка в детстве только на травках и вырос, и ничего, здоровый!
Анна бросала взгляд на мужа, но тот, как обычно, делал вид, что не замечает нарастающего конфликта. Он вообще научился виртуозно не замечать вещей, которые ему не нравились. Будто у него был встроенный фильтр, отсеивающий всё неудобное и сложное.
Когда Саша пошел в школу, визиты к бабушке стали реже – появились уроки, кружки, друзья. Елена Витальевна на это реагировала предсказуемо – со слезами, упреками и постоянными звонками.
– Он меня забудет скоро! – рыдала она в трубку. – Родную бабушку забудет! А я ведь только для вас и живу, только о вас и думаю!
Анна научилась пропускать эти монологи мимо ушей. Она работала теперь в частной клинике, дежурила сутками и страшно уставала. Но каждый раз, когда она просила Дениса поговорить с матерью и объяснить их ситуацию, тот отнекивался:
– Я пробовал, но ты же знаешь, она не слушает.
– Так попробуй еще раз! Настой на своем!
– Зачем? Чтобы она расстроилась? Она же пожилой человек, у нее давление, сердце.
Елене Витальевне было шестьдесят, и здоровье у нее было лучше, чем у многих тридцатилетних. Она не пила таблеток, ежедневно делала зарядку и ходила пешком на работу и обратно – три километра в один конец. Но Денис упорно относился к ней как к немощной старушке, которую нужно оберегать от любых волнений.
Последней каплей стал случай с днем рождения Саши. Мальчику исполнялось семь, и они с Анной планировали устроить праздник в развлекательном центре – с аниматорами, угощениями и приглашенными одноклассниками. Елена Витальевна узнала об этом за неделю до события и позвонила в слезах:
– Вы что, хотите лишить меня радости? Я всю жизнь мечтала о внуке, чтобы печь ему пироги на день рождения, а вы его в эти ваши… центры развлекательные! Там еще подхватит что-нибудь от этих чужих детей!
– Мама, – попытался успокоить ее Денис, – мы заедем к тебе на следующий день, посидим, отметим, торт принесем…
– На следующий день? – голос Елены Витальевны звенел от возмущения. – Я – бабушка, но должна праздновать день рождения внука на следующий день? Почему нельзя провести его у меня? Я и комнату украшу, и пирогов напеку, и подарок уже купила – железную дорогу!
У Саши уже была железная дорога – огромная, с разноцветными вагончиками и настоящими шлагбаумами, которую он получил на прошлый день рождения от родителей. Но Елена Витальевна либо забыла об этом, либо решила, что две железные дороги лучше, чем одна.
Анна тогда не выдержала и наговорила свекрови много лишнего. О том, что та ставит свои желания выше потребностей ребенка. О том, что она манипулирует сыном и невесткой, используя слезы и жалобы как оружие. О том, что если так пойдет и дальше, они вообще перестанут к ней приезжать.
Последняя угроза возымела действие. Елена Витальевна замолчала на полуслове, а потом тихо и зловеще произнесла:
– Ты хочешь отнять у меня сына и внука. Но я тебе этого не позволю. Никогда.
И повесила трубку.
На следующий день она позвонила Денису на работу и сообщила, что у нее случился сердечный приступ. Он помчался к ней, обнаружил ее в постели, бледную, с влажным полотенцем на лбу, и вызвал скорую. Врачи, осмотрев Елену Витальевну, не нашли никаких признаков сердечного приступа, но на всякий случай сделали кардиограмму. Всё было в порядке.
– Как же так? – недоумевал Денис. – Мама, тебе лучше?
– Да, – слабым голосом отвечала Елена Витальевна. – Видимо, отпустило. Знаешь, это всё из-за стресса. Я так переживаю, что вы отдаляетесь от меня…
День рождения Саши прошел в развлекательном центре, как и планировалось. Но Денис весь день был сам не свой – постоянно звонил матери, спрашивал о самочувствии, извинялся, что не может быть рядом. Анна смотрела на это с нарастающим раздражением, но молчала. Она знала, что свекровь выиграла этот раунд.
С тех пор прошло еще три года. Отношения с Еленой Витальевной стали еще сложнее – теперь к ее обычным манипуляциям добавились регулярные «приступы», случавшиеся ровно в те моменты, когда семья сына планировала что-то важное без нее. Отпуск в Турции? У Елены Витальевны поднималось давление. Новогодние каникулы на даче у друзей? У Елены Витальевны обострялся остеохондроз. Поездка в парк развлечений на выходных? У Елены Витальевны кружилась голова, и она не могла встать с постели.
Денис каждый раз срывался к матери, отменяя все планы, а Анна с сыном вынуждены были либо ехать с ним, либо оставаться дома одни. Через какое-то время Денис стал ездить к матери один, а Анна с Сашей проводили время вдвоем. Это стало своеобразным компромиссом, но привело к тому, что семья фактически распалась на две части.
– Мама беспокоится, что ты совсем не приезжаешь, – говорил Денис, возвращаясь от Елены Витальевны. – Может, хоть раз съездишь со мной? Ради приличия?
– Ради приличия? – переспрашивала Анна. – То есть я должна притворяться, что всё в порядке? Что меня устраивает, как твоя мать вмешивается в нашу жизнь, манипулирует тобой, придумывает болезни?
– Она не придумывает, – хмурился Денис. – У нее действительно проблемы со здоровьем.
– Которые волшебным образом исчезают, как только она получает то, что хочет!
Они больше не кричали друг на друга. За семь лет таких разговоров они выкричали всё, что могли. Теперь их ссоры напоминали заезженную пластинку – одни и те же слова, одни и те же аргументы, одни и те же обиды.
И вот теперь, спустя столько времени, они снова сидели на кухне у Елены Витальевны, и она снова задавала свой вечный вопрос:
– Чего вы в гости ко мне не приезжаете?
– Елена Витальевна, – повторила Анна, чувствуя, как от напряжения немеют кончики пальцев, – мы не приезжаем, потому что каждый наш визит превращается в допрос и выяснение отношений.
Свекровь открыла рот, чтобы возразить, но Анна подняла руку:
– Нет, дайте мне договорить. Семь лет я молчала, семь лет я пыталась найти компромисс. Теперь я хочу, чтобы вы меня выслушали.
Она почувствовала, как Денис напрягся рядом с ней. Ему было страшно. Он всю жизнь избегал конфликтов, особенно с матерью. И сейчас он боялся, что Анна скажет то, что перечеркнет всякую возможность мира в их семье.
Но ей нечего было терять. Всё уже было потеряно давно – и мир, и семья.
– Я благодарна вам за сына, – начала Анна спокойно. – Он хороший человек, и в этом ваша заслуга. Но я не благодарна вам за то, что вы используете его любовь к вам как оружие. За то, что вы манипулируете им, заставляете чувствовать себя виноватым, если он не выполняет ваши требования. За то, что вы не уважаете границы нашей семьи, вмешиваетесь в воспитание Саши и обесцениваете мои решения как матери.
Елена Витальевна побледнела. Она явно не ожидала такого прямого разговора. Обычно Анна отмалчивалась, пока Денис пытался сгладить острые углы, а потом они быстро уезжали, и все делали вид, что ничего не произошло.
– Я… я только хотела как лучше, – пролепетала свекровь.
– Я знаю, – кивнула Анна. – Но проблема в том, что ваше «лучше» разрушает нашу семью. Вы когда-нибудь замечали, что мы с Денисом почти не разговариваем? Что он проводит выходные у вас, а мы с Сашей – отдельно? Что мы давно не отдыхали вместе, не строили планов, не были счастливы?
Денис вздрогнул, словно его ударили. Он посмотрел на жену – впервые за долгое время по-настоящему посмотрел, увидел темные круги под глазами, усталость, затаенную боль. И что-то дрогнуло в его взгляде.
– Анна права, мама, – неожиданно для всех сказал он. – Ты всегда была центром моей жизни. Всегда говорила мне, что делать, как жить, с кем дружить. И я позволял тебе это, потому что так было проще, чем спорить. Но я больше не могу. Я не могу разрываться между тобой и своей семьей.
Елена Витальевна побледнела еще больше:
– Ты что же, выбираешь ее, а не меня?
– Я не выбираю никого, мама. Я просто хочу, чтобы вы обе были в моей жизни, но на разных ролях. Ты – моя мать, и я люблю тебя. Но Анна – моя жена, а Саша – мой сын. И их благополучие для меня важнее всего.
В кухне воцарилась тишина. Елена Витальевна сидела, опустив голову и комкая в руках салфетку. Она выглядела внезапно постаревшей и очень одинокой. Анна почувствовала укол жалости – не той снисходительной жалости, с которой обычно смотрела на выходки свекрови, а настоящего сострадания. Ведь по сути, Елена Витальевна была всего лишь испуганной женщиной, боявшейся остаться одной.
– Мы не перестанем приезжать к вам совсем, – сказала Анна мягче. – Но нам нужны правила. Границы, которые все будут уважать.
– Какие еще границы? – проворчала свекровь, но в ее голосе уже не было прежнего напора. – В мое время не было никаких границ. Семья была семьей, все жили вместе и помогали друг другу.
– Времена изменились, – пожал плечами Денис. – И мы не можем жить по старым правилам.
– А как же я? – голос Елены Витальевны дрогнул. – Что мне делать одной в этой квартире?
– Жить своей жизнью, – просто ответила Анна. – У вас есть подруги, есть работа, есть увлечения. Вы хорошо вяжете, я помню. Может быть, стоит вернуться к этому? Или записаться на курсы компьютерной грамотности? Или путешествовать – вы же всегда хотели увидеть Санкт-Петербург.
Елена Витальевна молчала, рассматривая свои руки – руки, которые всю жизнь были заняты делом. Готовили, стирали, убирали, гладили. Руки, которые когда-то держали маленького Дениса, а теперь лежали безвольно на столе, не зная, за что ухватиться.
– А вы будете приезжать? – спросила она наконец.
– Будем, – твердо сказал Денис. – Раз в месяц, как и обещали. И звонить будем чаще. Но не переживай, если не ответим сразу, – у нас бывают дела, работа, неотложные вопросы. Это не значит, что мы о тебе забыли.
Она кивнула, принимая эти условия. И вдруг, словно очнувшись от долгого сна, спросила:
– А вареники будете? Я с утра лепила. Они, правда, уже остыли…
– Будем, – улыбнулась Анна. – Давайте их разогреем.
Они поужинали вместе – впервые за долгое время без напряжения и упреков. Анна рассказала о своей работе, Денис – о новом проекте, который начинал его отдел. Елена Витальевна слушала, иногда вставляя комментарии – не всегда уместные, но уже не такие колючие, как раньше.
Когда пришло время уезжать, она проводила их до двери, как обычно дав с собой пакет с пирожками и банку варенья. Но в этот раз она не плакала и не просила остаться подольше. Только обняла сына и, помедлив, обняла Анну.
– Не забывайте старуху, – сказала она с привычной интонацией, но в ее глазах было что-то новое – понимание, может быть, или смирение.
Когда они вышли из подъезда, Денис взял Анну за руку – впервые за долгое время.
– Спасибо, – сказал он тихо…
