— Ну разве ж можно так о стареньком человеке говорить? Вам её не жалко?
— Мне — нет. Вы, может, и видите в ней идеальную бабушку, а я вижу старую лгунью, которая постоянно заливает меня. И это я молчу обо всём остальном, — ответила Наталья в общедомовом чате.
— Вы бесчувственная и злая! Человека на старости лет дочь бросила. Она на одну пенсию живёт. Вы-то молодая, вам проще. По-доброму друг к другу надо быть, — написала Майя, соседка сверху.
— Ну вот вы и будьте. Покажите пример, раз вам «жалко бабушку», — Наталья психанула и вышла из чата.
А ведь началось всё с того, что она отправила в чат фотографию. На снимке было запечатлено, как баба Зина старательно утрамбовывает пакет мусора в маленькую урну возле подъезда. Старшая по дому сто раз просила жильцов не делать так, ведь эти урны предназначены для мелкого мусора.
Баба Зина случайно попалась с поличным. Наталья выгуливала собаку ранним утром и увидела, как старушка, косолапя с палочкой, подкралась к урне с пакетом. Рука сама потянулась к телефону.
Может, Наталья поступила не очень красиво, когда скинула эти фото не в личку старшей по дому, а в общий чат. Но памятуя о прошлых инцидентах…
Наталья однажды уже попала в немилость благодаря бабе Зине. У них обеих были небольшие собачки. Только вот Наталья за своей убирала, а баба Зина — нет. Более того, собака Зины была весьма шумной и даже агрессивной. Бабуля отпускала ту с поводка, а сама сидела на лавочке и перемывала всем кости с подругами. Уборкой она себя не утруждала.
Когда соседи перестали здороваться с Натальей, она решила, что это просто случайность. Но потом…
— Наташа, я всё понимаю, животное, но почему из-за него должны страдать мы? Это уже совсем не лезет ни в какие ворота! — заявила однажды Майя, когда столкнулась с Натальей в подъезде. — Вы бы хоть в лифте за собой убрали.
Наталья не сразу поняла, о чём идёт речь. Она жила на втором этаже и чаще пользовалась лестницей, чем лифтом.
— О чём вы?
— О собаке вашей! Детскую песочницу испачкали, двор весь загадили, теперь мы вынуждены созерцать ваши… следы в лифте, — Майя скрестила руки на груди и нахмурилась.
Наталья аж оторопела от таких нападок в свою сторону. Она достала из кармана пару смятых пустых пакетов. Она всегда брала их с собой, когда шла с собакой на прогулку.
— Я за своей собакой убираю всегда, чтоб вы знали. И я не единственная собачница в подъезде. Все вопросы задавайте Зинаиде Петровне. Ни разу не видела, чтоб она убирала за своей.
Майя не растерялась. Она вскинула брови, но тут же быстро нашла что ответить.
— Могли бы и помочь бабушке. У неё спина больная, ей наклоняться тяжело, — соседка хмыкнула и отвернулась.
— Прекрасно. Собаку завела она, а отдуваться за ней должна я? У вас, кажется, тоже руки есть.
После этого Наталья просто пошла дальше. Её собака и так уже скулила и просилась, так что было не до разговоров.
Неудивительно, что Наталья теперь пыталась ненавязчиво открыть соседям глаза на «безобидную старушку» и заодно заранее исключить себя из подозреваемых. Но соседям было плевать. Они видели перед собой бедную, несчастную бабушку и злую женщину, которая по какой-то причине ополчилась на бабулю.
Они просто не жили по соседству с бабой Зиной. Вот Наталья жила прямо под ней, и Зина регулярно заливала её.
Особенно обидно было за последний случай. Наталья затеяла ремонт и на этапе замены сантехники поднялась к Зинаиде Петровне.
— Давайте я пришлю своих ребят к вам? — предложила Наташа. — Пусть проверят, всё ли у вас в порядке. А то у меня теперь всё новое. Очень не хотелось бы, чтобы вы снова залили меня.
— Да нет, не надо. У меня всё хорошо, — ответила Зина, даже не впустив соседку в квартиру.
— Точно? Смотрите, я бы отремонтировала вам всё за свой счёт. Подумайте хорошенько.
Наташа не была альтруисткой. Просто больно уж дорого ей обходилось устранение последствий. Проще было заплатить за соседку и спать спокойно.
Но соседка отказалась. А через месяц она снова залила Наталью. Зина, конечно, извинилась, сделала большие несчастные глаза, но толку-то? Наталья в тот день не сдержалась и накричала на соседку, однако дальше этого дело не пошло.
— Ну пойдёшь ты в суд. И что дальше? Потратишь деньги, время и нервы, а ей присудят какую-нибудь мизерную сумму и растянут лет на десять, — сказала подруга. — Если б это всё было по вине ЖЕКа, ты бы ещё могла побороться, а так…
Наталья подумала-подумала и опустила руки. Дело выглядело бесперспективно.
Из-за бабы Зины Наталья жила как на пороховой бочке, ещё и получала вот такие выговоры от соседей. Бесчувственная… Это она-то бесчувственная? Просто в доме почти не осталось тех, кто знал правду о Зинаиде Петровне. Уж Наталья-то знала, почему бабушка осталась одна…
Когда-то давно Зина была не немощной старушкой с видом святой, а шумной скандалисткой. Ходила на каблуках, всегда с укладкой, в обтягивающих юбках и открытых блузках. После неё в подъезде стоял такой шлейф от духов, что можно было задохнуться. Что-то тяжёлое, восточное.
Наталья тогда была маленькой и побаивалась Зины. Не зря. У Зины была дочь, Олеся. Ровесница Наташи. Она вечно ходила в синяках, с разбитыми губами, прятала взгляд. Пока мать разгуливала в вызывающей модной одежде, Олеся тягала какие-то потрёпанные вещи. Сердобольные соседи пытались помочь, но Зина отказывалась.
— У нас всё хорошо, мы не голодаем. Просто она всё равно всё портит. То порвёт, то испачкается. Так что пусть ходит в чём есть, — отвечала она.
Зинаида Петровна была из тех людей, которые свято верят, что слово матери — закон, а законы не обсуждаются. Она могла накричать на Олесю при посторонних, назвать её ошибкой юности, а потом тут же обнять, прикидываясь хорошей матерью. А уж что творилось за закрытыми дверьми…
— Ешь быстрее. Чавкаешь как свинья. Это на нервы действует, — грубо говорила Зина дочери. — Надоела ты мне уже. Хуже горькой редьки. Никакого толку от тебя.
Каждый раз, когда Олеся не выходила гулять, Наташа ощущала тревогу. Почти всегда это означало, что Олесю наказали. Может, даже побили. Однако сделать она ничего не могла: была слишком маленькой. Другие взрослые делали вид, будто ничего не происходит.
— Она же мать. Ей виднее. Это не наше дело, — отмахнулась однажды от Наташи её мама, когда дочь поделилась с ней переживаниями.
А потом в один из дней Зина выволокла Олесю за ухо во двор и устроила той чуть ли не публичное унижение.
Зина разошлась с первым мужем, когда дочери было 3 года. Когда Олесе было двенадцать, в её жизни появился отчим Евгений. Он сразу сообразил, что на девочку можно прикрикнуть и даже поднять руку. А почему нет, если это делала даже её мать? Евгений называл это воспитанием.
Однако позже выяснилось, что воспитание было не только отцовским. Олеся пожаловалась матери, что Евгений к ней пристаёт. Зина же решила разобраться с этим по-своему. В её глазах вина лежала не на взрослом мужчине, а на неугодной, мешающей её личной жизни девочке.
— Посмотрите только на эту распутницу! — кричала Зина, замахиваясь на Олесю. — Мужа моего соблазнить попыталась! Ах ты гадюка! Вся в отца своего! Живи теперь как хочешь, я тебя домой не пущу!
В тот день Олеся ночевала у Наташи дома. Родители Натальи пустили девочку к себе, хоть и неохотно.
На следующий день она ушла. Сказала, что попробует поговорить с мамой ещё раз. Больше её никто не видел. Поговаривали, что Зина отправила дочь в детдом. Была и другая версия: якобы Олесю отвезли к бабушке в село. Так или иначе, Зина отреклась от воспитания дочери.
Зато теперь причитала на тему того, что её все бросили. Евгений, кстати, тоже. Еще давно.
Наталья не хотела больше и слышать о том, что она обижает «бедную бабушку». Она ушла из общедомового чата. Но спустя пару месяцев вернулась, исключительно ради новостей об отключениях воды и коллективных сборах на уборку подъездов.
Наталья сидела в чате молча, пока однажды не увидела любопытное сообщение от Майи. Той самой, которая всегда вставала на защиту Зины.
— Зинаида Петровна, это невозможно уже, мы скоро будем коллективно жаловаться! От вас лезут тараканы. У нас весь дом в мелках, ловушках и средствах, а толку — ноль. Уж сделайте с этим что-нибудь наконец.
Да, такая проблема действительно была. И к Наталье лезли, пока муж не замазал пеной всё вокруг труб на кухне.
— Может, скинемся вместе на средства от насекомых? — предложила Наталья Майе в личку. — Вы ж её жалели. Помочь хотели. Куда всё это делось?
— Хотела, — подтвердила Майя в голосовом сообщении. — Я даже одно время ухаживала за ней. Но с ней же невозможно общаться! Она увидела чаинку в чае и решила, что я её хочу отравить, чтобы забрать её квартиру. Обвиняла меня в том, что я специально отключаю ей интернет, хотя на самом деле его просто глушат, вы ж сами в курсе. Один раз позвонила мне в три часа ночи, чтобы я разместила объявление на «ОЛХ» о сдаче комнаты в ее квартире! Мол, я молодая, я в этом лучше разбираюсь. Разбираюсь, да. Но ведь не в три часа ночи же!
Наталья ухмыльнулась. Скорее всего, Майя обхаживала Зину не просто так, а с уговором насчёт квартиры. Но это неважно. Важно то, что теперь не одна Наталья знала, что их безобидный одуванчик-то с шипами.
Наталья даже не стала сочувствовать соседке. В своё время к ней тоже никто не прислушался. Она просто закрыла мессенджер. Справедливость наконец восторжествовала, пусть даже и в мелочах. А Зина… Наталье было не жаль её. Когда-то Зина жила как хотела, оттолкнув дочь. Теперь — пусть живёт как может…
Ох, друзья, как же часто бывает, что за маской «бедной» и «несчастной» старушки скрывается человек, который сам разрушил все свои связи! История Натальи — это наглядный пример того, что общественное мнение не всегда совпадает с реальностью. Наталья годами страдала от затоплений и грязи, а её ещё и обвиняли в бессердечии!
Радует, что Майя наконец-то увидела истинное лицо Зинаиды Петровны!
А как вы думаете, справедливо ли, что Зинаида Петровна пожинает плоды своего отношения к дочери и соседям? И стоит ли было Наталье молчать о травле Олеси в детстве?
