В семь утра Надежду Петровну выдернул из полудрёмы настойчивый, без сантиментов, стук. Ночь у неё выдалась беспокойная, суставы ныло, но она всё равно поднялась, накинув халат, и поплелась в прихожую: кому это вздумалось ломиться так рано?
— Доброе утро! Ой… вы что, ещё спите?
На пороге, глуповато улыбаясь, переминалась с ноги на ногу Вика — соседка с пятого.
Хозяйка сглотнула раздражение и только тяжело вздохнула:
— С вами тут выспишься, конечно… Это что за концерт вы вчера ночью устроили? Про тишину после одиннадцати не слышали? Соседей уважать тоже надо.
— Простите, Надежда Петровна, мы просто… ну… — Вика лихорадочно подыскивала оправдание и, как водится, запнулась.
— Ну и что на этот раз? — прищурилась Надежда Петровна.
— День рождения отмечали. Сами понимаете — тихо такое не бывает…
— День рождения? Опять? — искренне удивилась хозяйка. В голове мелькнуло: «Вике тридцать только через три месяца, а её Рома уже своё тридцатилетие отгулял… так отгулял, что полиция приезжала усмирять».
— Вика, с памятью у меня всё нормально. Вы же месяц назад юбилей мужа праздновали… — нахмурилась она. — Романа твоего два раза рожали, что ли?
— Так это… — растерялась соседка. — Вчера не у мужа было. У брата его праздник.
— У какого ещё брата? Ты же сама говорила — сидит за кражу, просила денег на передачу. Разве нет?
Глаза у Вики заметались, но она взяла себя в руки:
— Его выпустили. По УДО. Я не ждала: свалился без звонка, как люстра. Что нам — гнать на мороз? Он в городе-то проездом, идти некуда… Но больше такого не будет! Уехал уже утренним поездом — домой к себе.
«Сомнительно, — хмыкнула про себя Надежда Петровна. — После такой пирушки да — на поезд?.. Может, и брата никакого не было». Вслух же буркнула:
— Ладно. Чего пришла-то?
Вика опустила глаза и принялась теребить край выцветшего халата с пятном на груди:
— Мы весь заначенный запас в стол пустили… Не одолжите гривен пятьсот до получки? Дома ни крошки.
Надежда Петровна всмотрелась в соседку. Она и жадной-то не была никогда, но чувство, что Вика давно перешагнула границы, зудом пошевелилось.
Пенсионеркой Надежда Петровна стала несколько лет назад — и этого дня боялась: на то, что государство платит старикам, не разгуляешься. С мужем она рассталась ещё в молодости: работать не хотел, пил, рук не держал при себе. Единственный сын, Андрей, давно вырос, окончил институт, перебрался в другой город, женился — вот-вот сам станет отцом. Помощи ждать особо неоткуда.
Но директор её прежнего предприятия любил повторять: «Не умеешь — жизнь научит». Научила. Надежда Петровна приспособилась: экономила, откладывала по крупицам с каждой пенсии — «на чёрный день». Освоила вязание: шапки, носки, варежки — под заказ. Знакомая торговала одеждой на рынке и согласилась быть «партнёром»: брала вязаное, оставляла себе половину, вторую приносила Надежде Петровне. Миллионов не вышло, но копеечка капала.
Чтобы в квартире не звенела тишина, она приютила с улицы двух кошек — Тасю и Люсю. Раньше лишь подкармливала дворняжек у подъезда, а тут поняла: больше не может смотреть, как эти бедолаги прячутся по веткам и подвалам. Привезла домой — и сама будто ожила. Тася с Люсей заполнили пустоту, обложили хозяйку своей тёплой, пушистой любовью и не давали хандрить. «Эх, была бы квартирка побольше — ещё парочку бы взяла», — мечтала она. Но её малогабаритная «однушка» трещала по швам — мечту пришлось отложить. Зато уличных хвостиков во дворе она подкармливала исправно, себе отказывая.
Жизнь текла ровно. «После шестидесяти всё не заканчивается — наоборот, продолжается», — однажды поняла Надежда Петровна и стала радоваться каждому новому утру.
Около года назад в доме на пятом этаже появилась новая семья. До того там жила Анна Фёдоровна — бабушка-одуванчик: никому зла, всем добра. Сердце у неё было доброе, но слабое — остановилось ночью. После похорон в опустевшую квартиру и заехали Вика с мужем.
Про Вику Анна Фёдоровна рассказывала: девчонка трудная — после девятого школу бросила, в училище пошла, да и его не окончила. Потом где-то затерялась, здесь не появлялась, а матери писала, будто бизнесом занята — времени, дескать, нет.
— Анна, ну зачем же ты ей деньги шлёшь каждый месяц? — удивлялась тогда Надежда Петровна.
— А что не так?
— Если у неё бизнес, должна сама на ногах стоять и тебе помогать.
— Так она — про бизнес… мол, вкладывать надо, чтобы не прогореть. Я и помогаю. Внукам моим потом будет.
— Каким внукам? Она и не рожала ещё.
— Ну так родит же. Для них, говорит, старается.
Внуков Анна Фёдоровна так и не дождалась… Вика же почти сразу въехала в квартиру и устроилась дворником.
— А как же бизнес? — спросила её как-то Надежда Петровна во дворе.
— Прогорел, — пожала плечами та. — Конкуренты задавили. У вас не окажется ста гривен до получки? Совсем пусто.
— А Роман? Он не работает?
Вика вздохнула и рассказывать стала, как у мужа «серьёзные проблемы со здоровьем» (какие — не уточнила), работать не может, и ей одной тянуть. «Бросить не могу — люблю», — сказала тихо.
Подозрения у Надежды Петровны, конечно, шевельнулись, но поверила. Ну привыкла она людям верить. Да и жалко стало Вику: увидела в ней себя, ту, молодую, когда с маленьким сыном на руках и без поддержки.
Смахнула слезу, достала из кошелька тысячу гривен и протянула: помогла, чем смогла. Тогда ей и в голову не пришло, чем эта доброта обернётся.
С тех пор Вика при встрече уже сама цеплялась: то сто гривен «на еду», то двести «на лекарства Роману». Суммы небольшие — Надежда Петровна не отказывала. Возврата не было ни разу. «Ладно, не голодаю, — успокаивала себя. — Помочь — дело хорошее».
Но аппетит, как водится, приходит во время еды. Вика стала наведываться уже к ней домой — сперва изредка, потом всё чаще. Время её не смущало: могла заявиться ни свет ни заря, а то и заполночь. И просила теперь по пятьсот, по тысяче гривен. Стоило Надежде Петровне, по доброте душевной, выручить соседку — сверху до поздней ночи начинались шумные посиделки с музыкой на всю катушку, топотом и воплями.
Наутро хозяйка ловила Вику и мягко, потом жёстче делала замечания. Вика клялась, что такого больше не повторится, что они «вообще не алкоголики», и пьют только по праздникам. «А вчера — исключение», — убедительно тараторила. Исключений становилось подозрительно много. Становилось ясно: деньги уходят не на еду и не на таблетки.
Надежда Петровна приняла внутреннее решение: хватит. Спонсировать чужие застолья она больше не будет.
И вот — раннее утро, Вика снова у порога:
— Так что, не дадите гривен пятьсот до получки? — не моргая, глянула красными от весёлой ночи глазами.
— Вика, ты правда думаешь, у меня деньги куры клюют? — спокойно ответила Надежда Петровна. — Или я дома печатный станок поставила? Я такая же пенсионерка, как все. Может, тебе стоит пересмотреть свои траты?
— Но я всё отдам! — привычно вскинулась Вика.
— Слышу это не впервые. Ни копейки не вернула.
— Это потому что всё дорожает… зарплату задерживают… Но я верну. Скоро Роман устроится — полегчает. Помогите в последний раз. Ну пожалуйста!
— А на что вы вчера до утра гуляли? Выпивка и закуска — удовольствие не дешёвое.
— Пришлось взять микрозайм… — прошептала Вика. — А там такие проценты! Уже жалею. Но муж очень хотел брату угодить.
Если раньше Надежда Петровна ещё сомневалась, то теперь видела: Вика плетёт на ходу.
— Так, Вика, — подвела черту Надежда Петровна. — Денег не дам.
— Почему? Вы же всегда выручали…
— Потому что они мне самой нужны. У меня скоро внук родится. Сыну хочу помочь. Прости.
Прошла неделя. Вечером Надежда Петровна устроилась в кресле с новой шапкой на спицах. Тася и Люся уютно грели подлокотники, урчали. По телевизору шёл концерт. И тут — стук.
— Вика?! — удивилась хозяйка. — Если опять за деньгами — извини, нет. Мы, кажется, договорились.
— Я понимаю… — виновато выдохнула Вика. — Просто дело такое.
Она вытащила из-под куртки крошечного котёнка и протянула:
— Я его во дворе подобрала. Так жалобно плакал… на руки просился. Не смогла оставить.
— Господи, бедная кроха… — у Надежды Петровны перехватило дыхание.
— Решили с мужем забрать его домой. Только сейчас совсем нет денег на корм. И к ветеринару бы показать. Не одолжите гривен двести до получки?
Слёзы сами выступили у Надежды Петровны. Она-то уже поставила на соседях крест, считая их пропащими… а они — котёнка домой! Как тут не помочь?
— Держи, — она протянула тысячу гривен. — Возьми хороший корм. Только в зоомагазине, не в супермаркете — там сплошная «пустышка». Поняла?
— Поняла, — улыбнулась Вика.
— Если ещё что-то понадобится — приходи. Я своих двух с улицы забрала, уважаю тех, кто так делает. Молодец ты, Вика. И жизнь твоя наладится, увидишь.
— Эх, ваши бы слова да Богу в уши…
— Поверь. Там, наверху, доброту замечают.
С тех пор, встречаясь во дворе, Надежда Петровна обязательно спрашивала про котёнка.
— Спасибо, всё хорошо. Только корм улетает… — вздыхала Вика.
— Котята они такие, — улыбалась Надежда Петровна, вытаскивая из кошелька две сотни. — Растёт — ест за троих. Купи ещё, пусть поправляется.
— Спасибо вам!
— Это тебе спасибо.
Так продолжалось ещё недели три: Вика то и дело забегала то за кормом, то за наполнителем, то «игрушки нужны», то «ветеринар срочно, капельница». Сердобольной бабушке денег не жалко — «лишь бы малышу полегче».
Единственное, что царапало изнутри: Вика временами отдавалась перегаром. «Неужели не бросили?» — сомневалась Надежда Петровна, вспоминая клятвы соседки.
Однажды, получив пенсию на почте, она поднялась домой и в подъезде наткнулась на того самого котёнка. Того — да не того: исхудавший, ослабший, еле держится на лапках. В глазах — такая тоска, что Надежда Петровна не выдержала и расплакалась. «Да чем же вас кормили? Или вовсе нет?» — сжалось сердце.
Осторожно подняв малыша, она решительно пошла на пятый: разобраться. Почему котёнок кожа да кости, если она регулярно даёт деньги на корм и врачей? И как он оказался в подъезде — сбежал, или выгнали?
Уже тянулась к звонку, как вдруг из-за двери рванули голоса Вики и Романа. Кричали так, что слышно было каждое слово.
— Сделай уже что-нибудь! У меня «трубы горят», слышишь? Я почему должен мучиться?
— Рома, ну пойми: в магазине больше не записывают, — Вика почти плакала. — Там уже сумма приличная. Отдавать нечем.
— Значит, снова к своей соседке.
— И что я ей скажу? Я три дня назад у неё брала «на анализы». А до этого — на корм. Она ж не глупая, сразу просечёт.
— Придумай!
— Сам придумай! — вспыхнула Вика. — И не у одного тебя «горит». Мы вместе вчера пили. Мне тоже плохо.
Повисла короткая тишина. Потом гнусавый голос Романа:
— Придумал.
— Удиви.
— Скажи, что котёнку срочная операция нужна. Она на это клюнет. Она же зверьё обожает.
— Операция… Может и сработать, — оживилась Вика. — Только куда делся кот? В комнате нет, на кухне тоже.
— Я его выпустил погулять. Достал своим ором.
— Ты совсем? А если соседка увидит?!
Дальше слушать было незачем. Надежда Петровна, сжав губы, спустилась на свой этаж, открыла дверь и внесла бедолагу к себе.
«Господи, какими же надо быть…» — её трясло от возмущения. Сердце кольнуло — она торопливо капнула валерьянки на сахар.
— Не бойся, малыш, — прошептала, гладя крошку. — Теперь ты дома. У меня.
Места в её «однушке» и правда было мало, но куда деваться? «В тесноте да не в обиде», — напомнила себе. На улицу она его больше не выпустит.
В тот же день Вика, как ни в чём не бывало, снова пришла «просить». Надежда Петровна открыла — и высказала всё. Без реверансов, прямо. А напоследок, уже чуть успокоившись, добавила:
— И знай: судьба не простит. За то, что издевались над беззащитным, за ложь, за выманенные у меня гривны. Больше никогда ко мне не приходи. Никогда, слышишь?
Так в квартире Надежды Петровны, рядом с Тасей и Люсей, появился ещё один хвост — Тишка. Она выкармливала его с пипетки, лечила, грела. Кошки приняли малыша без вопросов, делили с ним и миску, и тёплое место у батареи. В доме стало ещё живее: по вечерам троица устраивала свои забеги, а Надежда Петровна смеялась — так, как давно уже не смеялась.
А Вика с Романом вскоре утонули в долгах — по уши. Пришлось квартиру продавать. Куда подались и как дальше сложилось — неизвестно. Да и кому, по правде, интересно?
Зато у Надежды Петровны всё стало как надо: утром — чайник, в полдень — спицы, вечером — мягкие бока под ладонью и довольное «мррр». Она ещё раз убедилась: доброта возвращается. Иногда — мягкими лапами и благодарным взглядом янтарных глаз.
Друзья, а вы бы как поступили на месте Надежды Петровны? Поддались бы на «операцию» или тоже забрали бы котёнка к себе? И вообще — верите, что добрые дела всегда возвращаются? 🐾💛
