— Тридцать миллионов, — тихо повторил Артём, словно пытаясь осознать эту сумму. — Папа, это же целое богатство!
Виктор кивнул, не отрываясь от нотариального документа. В соседней комнате уже час спорили его отец и дядя Григорий. Что-то с грохотом упало — похоже, стул.
— И всё это пропадёт, если они не найдут общий язык? — нервно теребила платок Оксана. — Просто уйдёт в детский дом?
— Через три недели, — подтвердил Виктор. — Бабушка всё рассчитала.
В дверях появилась соседка, тётя Вера, с подносом:
— Чай будете? Остался с поминок. И пирожки с картошкой, Анна Фёдоровна их любила.
Она поставила поднос и зашептала:
— Опять кричат? Третий день уже. Весь подъезд слышит. Вчера Григорьич с четвёртого этажа пришёл, говорит — может, полицию вызвать? А я говорю — подожди, вдруг сами разберутся.
***
Всё началось четыре дня назад. Виктор приехал из Одессы на похороны бабушки — впервые за пятнадцать лет вошёл в родительскую квартиру в Днепре. Его встретил отец, Пётр Иванович, постаревший, но всё такой же резкий.
На поминках собралось человек сорок. Родные, соседи, незнакомые пожилые женщины из поликлиники, где бабушка Анна лечилась последние годы. Кутья, оладьи, салат с крабовыми палочками — всё по традициям. Только родственники сидели по углам и перешёптывались.
— Слышал, участок в центре города? — дядя Григорий уже после второй рюмки раскраснелся. — Для торгового центра идеально.
— Не твоё дело, — отрезал Пётр Иванович.
— А чьё? Я тоже сын!
На следующий день пришёл нотариус — невысокий мужчина в очках, которые постоянно съезжали, и он поправлял их с нервным жестом, будто подмигивал.
— Анна Фёдоровна оставила… необычное завещание, — он кашлянул и поправил очки. — Земельный участок, полгектара, кадастровая стоимость…
— Сколько? — перебил Григорий.
— Тридцать два миллиона гривен. Рыночная — выше. Но есть условие.
Он достал конверт:
— Все наследники должны подписать соглашение о совместном владении. Единогласно. До конца месяца. Иначе — всё благотворительному фонду «Дети Украины».
Роман, двоюродный брат, вскочил:
— Это шантаж!
— Это завещание, — поправил нотариус, снова поправляя очки. — Всё законно. Я сам оформлял.
***
Первая попытка переговоров провалилась. Григорий настаивал на продаже участка и разделе денег. Роман хотел строить бизнес-центр. Пётр Иванович молчал, лишь курил одну сигарету за другой.
— Может, голосование устроим? — предложил Виктор.
— Тут не голосование! — рявкнул отец. — Сказано — единогласно!
На второй день приехали Оксана с Артёмом. Мальчик сразу подружился с бабушкиным котом Бароном — огромным серым котярой, который смотрел на всех с явным презрением.
— Папа, почему дедушка с тобой не общается? — спросил Артём.
— Старая история, — уклонился Виктор.
История была простой: пятнадцать лет назад Виктор выбрал работу на корабле вместо семейного дела — мастерской, которая позже разорилась.
Вечером, когда все разошлись, Виктор поднялся на чердак. Хотел найти что-то, что объяснило бы странное завещание бабушки. В старом чемодане, под стопкой журналов «Селянка», обнаружил пачку тетрадей.
Дневники. Сорок лет семейной летописи.
«15 апреля 1995. Петя опять выпил. Обещал Артёму конструктор на день рождения, а деньги потратил. Мальчик плакал. Сердце болит.»
«20 ноября 2003. Гриша продал мамино кольцо. Сказал — потерял. Врёт, конечно. Видела его у ломбарда на Соборной.»
«10 июня 2010. Ромка занял у меня денег на дело. В шестой раз. Знаю, что не вернёт, но как отказать — внук всё же.»
Виктор читал и понимал: бабушка знала всё. Все их тайны, все ошибки.
***
— Что там у тебя? — Григорий стоял в дверях, слегка пошатываясь.
— Старые журналы, — соврал Виктор, пряча тетради.
— Не ври! Документы нашёл?
— Нет никаких документов. Всё у нотариуса.
Григорий шагнул вперёд, споткнулся о порог:
— Ты всегда был её любимчиком! Наверняка тебе что-то отдельно оставила!
Шум собрал всех. Пётр Иванович, Роман с женой, даже тётя Вера прибежала с четвёртого этажа.
— Он что-то скрывает! — кричал Григорий.
Виктор вздохнул и показал тетради:
— Бабушкины дневники. Читайте, если хотите.
Пётр Иванович взял одну, пролистал. Его лицо мрачнело с каждой страницей.
— Чёрт возьми… — пробормотал он. — Всё записывала.
— А про меня что? — занервничал Роман.
— Про всех, — ответил Виктор. — Как мы её обманывали, подводили, разочаровывали. Сорок лет подряд.
Повисла тишина. Где-то внизу хлопнула дверь — сосед вышел на перекур.
— Папа, смотри! — Артём показал телефон. — Бабушка Анна мне видео прислала! За неделю до смерти!
На экране появилось лицо бабушки. Усталое, но с живым взглядом.
«Артёмка, дорогой. Покажи это, только если совсем беда будет. Скажи им: я не злая старуха. Просто хочу, чтобы они вспомнили — они семья. Пусть не идеальная, но семья. А деньги… Деньги — это испытание. Справятся — молодцы. Нет — значит, им они не нужны. Детям в детдоме пригодятся больше. И ещё: пусть твой папа не боится. Он правильно уехал. Иначе стал бы таким же, как они. А так — остался человеком.»
Экран погас.
— Хитрая была, — пробормотал Григорий. — До конца хитрила.
Пётр Иванович сел прямо на пыльный пол:
— А ведь права. Мы грызем друг друга из-за денег, которых ещё нет. Которых, может, и не будет.
— И что делать? — спросил Роман.
Виктор взглянул на часы. Девять вечера. За окном шёл мелкий дождь.
— Давайте пить чай. И говорить. Спокойно, без криков.
***
Собрались на кухне. Тесно — шестеро взрослых, Артём и кот Барон, который забрался на шкаф и наблюдал.
— Помню, — начал Пётр Иванович, — мне лет десять было. Мама повела нас с Гришей в зоопарк. Денег не хватало, она последние собрала. А мы по дороге подрались, билеты в лужу уронили. Она не ругалась. Просто привела домой, напекла оладий и сказала — зоопарк дома устроим.
— А помнишь, как она нас с рыбалки ждала? — подхватил Григорий. — Ты обещал сома, а принёс двух окуней. Она сделала вид, что это рыба-гигант.
Истории лились рекой. Весёлые, тёплые, горькие. Артём слушал, раскрыв глаза. Оксана тихонько вытирала слёзы. Даже Роман расчувствовался.
— А если… — Виктор размешал сахар в чашке, — если правда сделать что-то вместе? Не продавать участок, а построить… что-то нужное.
— Пансионат для пожилых? — хмыкнул Григорий.
— Или центр для детей, — предложила Оксана. — С кружками, спортом.
— Или и то, и другое, — сказал Артём. — Бабушка Анна говорила, что дети и старики всегда друг друга понимают.
Пётр Иванович подошёл к окну:
— Мама мечтала о саду. Чтобы вишни цвели весной.
— Так посадим вишни, — сказал Виктор.
Отец обернулся:
— Серьёзно?
— А что? Дядя Гриша — бухгалтер, знает цифры. Роман в стройке разбирается. Ты в машинах силён — транспорт организуешь. Я добавлю денег на старт.
— Наши сбережения… — начала Оксана.
— Пойдут на общее дело. На семейное.
Кот Барон спрыгнул со шкафа и потёрся о ногу Виктора, будто соглашаясь.
***
На следующее утро пришёл участковый, Иван Сергеевич, седой майор с усталым взглядом.
— Ну что, Ивановы, успокоились? Весь квартал на вас жалуется. Анна Фёдоровна, светлая ей память, была тихая, а вы тут базар устроили.
— Простите, — буркнул Григорий. — Больше не будет.
— Смотрите мне. Я вас ещё с девяностых помню. Тогда тоже дрались. Анна Фёдоровна плакала, просила сыновей помирить. Еле вас тогда разнял.
Когда участковый ушёл, все переглянулись.
— Может, правда попробуем? — спросил Роман. — По-человечески?
Подписи под соглашением поставили в тот же день. Нотариус, удивлённо поправляя очки, переспрашивал:
— Вы уверены? Все согласны?
— Все, — ответил Виктор. — Мы решили.
***
Через год Виктор стоял на том же участке, но он преобразился. Трёхэтажный центр досуга имени Анны Фёдоровны. У входа — молодые вишни, ещё хрупкие, подвязанные к опорам.
Григорий, трезвый уже полгода (с оговорками, но старается), спорил с прорабом. Роман руководил доставкой мебели для детской комнаты. Пётр Иванович с Артёмом красили ограду — спорили о цвете.
— Зелёный лучше!
— Синий долговечнее!
Оксана и тётя Вера накрывали столы во дворе — через час открытие, соберётся весь район.
Кот Барон важно сидел на крыльце, как хозяин.
Виктор достал из кармана последнюю страницу бабушкиного дневника:
«Я не святая. Знаю, каково это — мечтать о лучшем, завидовать, злиться. Но знаю и другое: семья — это не те, кто безупречен. Это те, кто остаётся рядом, несмотря ни на что. Может, после меня они это поймут. Хотя бы попытаются.»
— Папа! — крикнул Артём. — Иди помогать! Дед говорит, ты в покраске ни бум-бум!
— Это кто в покраске не разбирается? — возмутился Виктор и пошёл к ним.
А вишни уже пустили первые листочки. К весне, может, и зацветут. Бабушка Анна была бы счастлива.
—
Друзья, как бы вы поступили на месте Виктора? Смогли бы объединить семью ради общего дела, несмотря на старые обиды? Делитесь в комментариях! 💬
*Все события в рассказе — вымысел, любые совпадения случайны.*
