— Миш, ты чего такой задумчивый? Что-то не так на работе? — Варя поставила перед ним тарелку и, по привычке, погладила его по плечу.
Миша отложил телефон и посмотрел на неё с таким взглядом, как будто хотел сказать что-то важное, но всё никак не решался.
— У меня новость, — наконец, сказал он, делая паузу. — Мама с Олей решили продать свою квартиру и переехать к нам. Всего на пару месяцев.
Варя замерла, как каменная. Она не сразу нашла, что сказать.
— Как это — переезжают? Навсегда?
— Нет, не навсегда. Просто они ищут квартиру поближе к нам. А пока будут жить у нас, пока не найдут. — Миша нервно улыбнулся. — Всего на пару месяцев, Варюш. Это не так много.
Варя села на стул, как будто ноги под ней не держали. За шесть лет брака её свекровь и сестра приезжали к ним только один раз — на свадьбу. И то, они не сильно задерживались. Каждый раз, когда Миша предлагал навестить свою семью, мама находила тысячу причин, чтобы отказаться: то болит, то ремонт, то ещё что-нибудь. Но вот теперь они собираются переехать. И это всего лишь на пару месяцев.
— И когда они приедут? — спросила Варя, стараясь не выдать волнения в голосе.
— Через неделю.
— Через неделю?! — Варя не смогла скрыть удивления. — Так быстро? А мы успеем подготовиться?
— Варюш, это ведь моя мама и сестра. Им не нужно никаких особых приготовлений, — Миша взял её за руку, пытаясь её успокоить. — Дашу переселим в нашу комнату, а им детскую отдадим. Всё будет нормально. Они давно хотели переехать, говорят, в вашем городе больше возможностей.
Варя кивнула, но внутренне она почувствовала, как напряжение растёт. Она хорошо помнила тот единственный визит свекрови. Марианна Викторовна, сдержанная, вежливая, но холодная, как ледяной утёс. Оля, сестра Миши, казалась более приветливой, но всё равно держалась на расстоянии. После свадьбы Миша только один раз летал к ним — когда мама уговорила его переписать долю на квартиру на её имя.
«Тебе и так есть где жить, сынок. Мы-то тут всё равно никуда не уедем», — говорила тогда Марианна Викторовна. И Миша послушался.
Теперь вот они собираются жить у них. На пару месяцев.
***
Первые дни пролетели как один миг. Варя делала всё, чтобы быть хорошей хозяйкой: наготовила праздничных блюд, провела экскурсию по квартире, рассказала о районе. Марианна Викторовна, как всегда, была в своем элементе — с аккуратной стрижкой и ярким макияжем, будто на ревизии. Оля, с длинными волосами и массивной фигурой, почти не отрывалась от телефона, поглощая пространство своим молчаливым присутствием.
— У вас тут, конечно, уютно, но тесновато, — сказала свекровь, осматривая квартиру, как будто её только что купили для перепродажи. — Зачем брать такую маленькую? Можно было бы и побольше.
— Мам, с нашими доходами и эта вполне нормальная, — ответил Миша, немного смущенно. — Ипотека на пятнадцать лет, ты что, не помнишь?
— Ой, зачем было связываться с ипотекой? Деньги-то на ветер, — отмахнулась Марианна Викторовна. — Могли бы подкопить, посерьёзней подойти.
Варя только молчала, потому что, как и всегда, знала, что спорить с ней — занятие бесполезное.
Первая неделя как-то ещё прошла мирно. Гости осматривались, Варя с Мишей старались быть гостеприимными. Но в воздухе уже витал лёгкий намёк на то, что совместная жизнь не будет такой уж гладкой, как хотелось бы.
Марианна Викторовна и Оля просыпались в лучшем случае к обеду. Варя к тому времени успевала отвести Дашу в садик и немного поработать. Но как только те выходили из своей комнаты, сразу направлялись к холодильнику, чтобы «проверить его содержимое».
На десятый день Варя заметила, что молоко, которое она купила утром для Даши, уже исчезло.
— Оля, ты молоко выпила? — спросила она, наклоняясь к золовке, которая сидела на диване, поглощая телефонный экран.
— А что, нельзя было? — Оля подняла брови, как будто её кто-то обвинил в тяжком преступлении. — Я думала, оно общее.
— Оно для Даши, — Варя пыталась говорить спокойно, но уже чувствовала, как это всё начинает раздражать. — Она пьёт его после сада.
— Ой, да купи ещё, делов-то, — сказала Оля, вернувшись к своему телефону.
Варя с трудом сдержала вздох и пошла в магазин за новым пакетом молока.
Через две недели Варя заметила, что её любимый крем, стоявший на полке почти полный, как-то быстро исчезает. И вот однажды утром, заходя в ванную, она обнаружила, что зеркало в ванной забрызгано зубной пастой, а на раковине — клочок светлых волос.
Она поморщилась. Похоже, Оля снова не убрала за собой.
Вечером Варя, стараясь не выглядеть слишком раздражённой, попыталась поговорить.
— Оля, ты не могла бы за собой убирать волосы в ванной? И зеркало протирать после чистки зубов?
Оля даже не оторвалась от телефона.
— А что, у тебя горничной нет? — усмехнулась она. — Ладно, постараюсь.
Но ничего не изменилось. Каждое утро Варя, едва проснувшись, находила в ванной следы пребывания Оли и вздыхала. Мыть за ней раковину стало её личным ритуалом.
К концу месяца Варя заметила ещё одну странность. Иногда вещи в её шкафу оказывались не на своих местах. Однажды она обнаружила свою любимую блузку среди вещей для стирки, хотя была уверена, что не носила её. В другой раз на тумбочке у Оли оказался её браслет.
— Ты брала мой браслет? — спросила Варя.
— Да, примерила. Он такой красивый, — беззаботно ответила Оля. — Ты не против?
— Вообще-то я предпочитаю, чтобы ты сначала спрашивала, — сказала Варя, сдерживая раздражение.
— Ой, да ладно тебе. Мы же родня, — отмахнулась Оля и снова уткнулась в свой телефон.
Но больше всего Варю беспокоили деньги. Она следила за бюджетом, но заметила, что они исчезают с какой-то ужасающей скоростью. Продукты, которые раньше хватало на неделю, теперь уходили за три дня.
После работы она заходила в магазин, нагружалась пакетами, готовила ужин… А утром обнаруживала, что половина еды уже съедена.
— Миш, так больше продолжаться не может, — сказала она мужу, когда они остались наедине. — Твоя мама и сестра едят наши продукты, пользуются моими вещами и ничем не помогают. Мы еле-еле справляемся с ипотекой, а теперь расходы выросли в два раза.
Миша вздохнул, тяжело опустив плечи.
— Я поговорю с ними, — пообещал он.
***
Разговор случился за ужином, который Варя приготовила после трудного рабочего дня. Она уже устала от всего этого, но старалась не показывать.
— Мам, Оля, — начал Миша, откашливаясь, будто слова ему даются тяжело. — Мы с Варей хотели поговорить о нашем совместном проживании.
Марианна Викторовна подняла брови и устремила на сына взгляд, полный предвещающих бурю вопросов.
— Что такое? Мы вам мешаем? — её голос был напряжённым, с лёгким оттенком обиды.
— Нет, не в этом дело, — ответил Миша, избегая её взгляда. — Просто у нас не очень хорошая финансовая ситуация. Ипотека, садик для Даши… Может, вы могли бы помогать с продуктами? Покупать что-то для себя?
Лицо Марианны Викторовны вытянулось. Она откинулась на спинку стула, как будто обдумывала ответ, но её реакция была уже предсказуемой.
— Ты предлагаешь мне, твоей родной матери, платить за еду в твоём доме? — её голос задрожал от возмущения. — Я вырастила тебя, подняла на ноги, а теперь ты выставляешь мне счёт?
— Мам, я не это имел в виду, — Миша попытался сгладить ситуацию.
— Нет, именно это! — Марианна Викторовна отодвинула тарелку с едой, от чего в воздухе повисла тяжёлая пауза. — Мы с Олей бедные несчастные, у нас сейчас совсем нет денег. Квартиру продали, новую никак найти не можем — всё дорого. А ты нас попрекаешь куском хлеба?
Миша растерянно взглянул на Варю, которая решила вмешаться, потому что молчание затягивалось, а ситуация накалялась.
— Марианна Викторовна, никто никого не попрекает, — начала Варя, стараясь говорить как можно спокойнее. — Просто нам действительно тяжело. Может быть, Оля могла бы найти работу? Всё-таки уже месяц прошёл.
Оля, усевшаяся на диван с телефоном, наконец оторвалась от экрана.
— Я вообще-то отдохнуть хотела, присмотреться, — сказала она, лениво откидываясь на спинку дивана.
— Ты уже месяц дома сидишь, ничего не делаешь. Хватит уже присматриваться, — не выдержал Миша.
В комнате повисла тяжёлая тишина, которую никто не решался разорвать.
На следующий день Марианна Викторовна и Оля, как бы демонстрируя свою независимость, купили пачку пельменей и пакет сосисок. Ели их с таким видом, как будто это была последняя трапеза перед голодной смертью. Варя лишь вздохнула, глядя на эту картину. Однако через пару дней всё вернулось на круги своя — гости снова продолжали поедать продукты, купленные хозяевами.
Однажды вечером Варя открыла холодильник, уверенная, что в нём остался суп для Даши, но, обнаружив пустую кастрюлю, почувствовала, как закипает раздражение.
— Вы съели весь суп? — спросила она, обернувшись к Марианне Викторовне, которая сидела, уставившись в телевизор.
— Подумаешь, пару половников взяли, — фыркнула свекровь. — Приготовь ещё, делов-то.
Варя почувствовала, как злость поднимается внутри, но сдержалась. «Всего пару месяцев, — повторяла она себе. — Они скоро найдут квартиру и съедут».
Миша тоже не выдержал. Однажды утром, когда он оставил свой завтрак на столе, а вернувшись, обнаружил, что его нет, он не мог молчать.
— Мам, ты съела мой завтрак? — спросил он, глядя на неё с недоумением.
— А что, нельзя было? — удивилась Марианна Викторовна. — Я думала, ты уже поел.
Миша только покачал головой и ушёл на работу, оставшись голодным.
Но самое интересное случилось через полтора месяца, когда Варя, решив провести генеральную уборку, зашла в комнату, где жили Марианна Викторовна и Оля. Она постучала в дверь, но, не получив ответа, решила быстро убраться, пока гостей не было.
Включив пылесос, она начала наводить порядок. На столе лежала папка с документами. Варя попыталась не обращать на неё внимания, но любопытство взяло верх.
«Нехорошо лезть в чужие вещи», — подумала она, но рука уже потянулась к папке.
Внутри были документы на квартиру — ту самую, которую Марианна Викторовна и Оля якобы «не могли найти». Судя по бумагам, квартира была куплена месяц назад. Правда, это была новостройка, и срок сдачи дома был только через год.
Рядом с договором лежала выписка из банка. Варя почувствовала, как у неё сжалось сердце. На счёте свекрови была такая сумма, что она бы спокойно могла снимать жильё и не один месяц.
«Они собираются жить у нас целый год?» — эта мысль вызвала у Вари головокружение. Она быстро сфотографировала документы на телефон и аккуратно вернула папку на место.
Вечером, когда Даша уснула, Варя показала фотографии Мише.
— Они нас обманывают, Миш. У них есть деньги, и квартиру они уже купили. Просто она сдаётся только через год, и они решили всё это время жить за наш счёт.
Миша долго молчал, рассматривая фотографии.
— Не могу поверить, — наконец сказал он. — Собственная мать меня обманывает.
В этот момент они услышали, как открылась входная дверь. Марианна Викторовна и Оля вернулись.
— Нужно с ними поговорить, — решительно сказал Миша.
***
Разговор сразу перешёл в бурю. Миша, держа в руках телефон, показал матери фотографии документов. Марианна Викторовна побагровела, и её лицо, как всегда, стало жестким и непримиримым.
— Ты позволил своей жене рыться в моих вещах?! — закричала она, словно молния в тёмном небе. — Это низость!
— Низость — это врать родному сыну! — не выдержал Миша. Он говорил так, что Варя почувствовала, как слова жгут, как пламя. — Вы говорили, что у вас нет денег, что не можете найти квартиру, а на самом деле у вас полно денег, и квартира уже куплена!
— Мы не обязаны отчитываться перед вами о своих финансах! — вмешалась Оля, сдерживая раздражение.
— Но вы обязаны быть честными! — возразила Варя. В голосе её была такая ярость, что она сама не ожидала. — Вы живёте за наш счёт, едите нашу еду, пользуетесь нашими вещами, зная, что у нас ипотека и каждый день мы экономим каждую копейку!
— Посмотрите на неё! — Марианна Викторовна повернулась к сыну, явно пытаясь подорвать её уверенность. — Строит из себя хозяйку! Она всегда была такой жадной? Неужели тебе не стыдно за свою жену?
— Мне стыдно за вас, мама, — сказал Миша, голос его был тихий, но в нем слышалась решимость. — Мне стыдно, что вы обманули меня. Что планировали жить у нас целый год, не сказав ни слова. За то, что ели наши продукты, зная, как нам тяжело.
— Ты выбираешь её сторону? — голос Марианны Викторовны задрожал, как струна, готовая порваться. — Против родной матери?
— Я выбираю сторону правды, — сказал Миша, как будто произнося приговор. — И мне кажется, вам лучше найти другое жильё. Завтра же.
***
Через три дня после этой бурной сцены, Марианна Викторовна и Оля съехали. Ушли. Ушли молча, и даже свекровь, уходя, бросила напоследок своё предсмертное напоминание:
— Не смейте обращаться к нам за помощью. Никогда.
Когда за ними захлопнулась дверь, Варя, не сдержавшись, обняла мужа.
— Прости, что так вышло, — сказала она, пряча лицо на его плече.
— Не извиняйся, — Миша погладил её по голове, как маленькую девочку. — Ты не сделала ничего плохого. Это они нас обманули.
— Но они твоя семья…
— Ты и Даша — моя семья, — твёрдо сказал Миша. — И я не позволю никому вас обижать. Даже моей матери.
Варя улыбнулась сквозь слёзы. Смех на её губах был горьким, но искренним.
— Что будем делать с комнатой Даши? Вернём её обратно?
— Обязательно, — кивнул Миша. — И ещё… помнишь, мы хотели покрасить стены в детской в розовый? Давай сделаем это в выходные.
— Давай, — согласилась Варя. — И никаких больше гостей, которые задерживаются на месяцы.
— Никаких, — пообещал Миша и крепко обнял жену.
В тот вечер, впервые за полтора месяца, они почувствовали, что их дом снова принадлежит только им. Он стал таким, каким был раньше — местом, где они могли быть собой, без лишних глаз, без чужих рук в холодильнике. Да, отношения с родственниками Миши рухнули. Но их собственная семья стала только крепче. Иногда нужно пройти через испытания, чтобы понять, что по-настоящему ценно.
***
Следующие недели прошли, как вода по камням. Даша радостно вернулась в свою комнату, а Варя больше не находила чужих волос на раковине. Миша, наконец, мог спокойно оставлять свой завтрак на столе, не опасаясь, что кто-то его заберёт.
Однажды вечером, когда они сидели на диване, уютно устроившись друг с другом, Миша вдруг сказал:
— А помнишь, как мы познакомились в институте? Ты тогда жила в общежитии, и тоже с соседями боролась, которые ели твою еду из холодильника.
Варя рассмеялась:
— Да, история повторяется. Только теперь мы вместе и можем справиться с любыми непрошеными гостями.
— С любыми, — подтвердил Миша и поцеловал её, как в первый раз.
Они не знали, что будет с Марианной Викторовной и Олей, и какие отношения с ними сложатся в будущем, но одно было ясно точно: в их доме больше не будет нарушений их покоя и благополучия. Ведь дом — это не просто стены и крыша. Это место, где ты чувствуешь себя защищённым, где тебя любят и понимают.
